Ясунари Кавабата - Стон горы

В этом году, когда их высадили в пруд, на каждом растеньице распустилось по два розовых цветка. Ученые парка определили, что лотос относится к виду, существовавшему тысячу, а возможно, и пятьдесят тысяч лет назад.

– Когда я прошлый раз читал эти статьи, то подумал, что счет у них очень уж приблизительный: тысяча лет – пятьдесят тысяч лет, – засмеялся Синго и стал внимательно перечитывать статью. Японский профессор, исходя из строения слоев, в которых были обнаружены семена, предположил, что им несколько десятков тысяч лет. В Америке же снятый с семян верхний слой подвергли радиоактивному анализу и установили, что им тысяча лет.

Это было сообщение корреспондента из Вашингтона.

– Больше не нужны? – Кикуко подобрала газеты, отложенные Синго. Видимо, она хотела спросить, можно ли продать и эти газеты.

Синго кивнул.

– Тысяча лет или пятьдесят тысяч лет – все равно, семена лотоса живут долго. Насколько семена растений долговечнее человека, – сказал Синго, глядя па Кикуко. – Хотя не исключено, что мы тоже могли бы, не умирая, лежать в земле тысячу, а то и две тысячи лет.

Кикуко прошептала:

– Как это – в земле?

– Не в могиле. Нет, мы бы не были мертвецами, мы бы просто лежали. Действительно, разве нельзя лежать в земле? А когда через пятьдесят тысяч лет мы бы вышли на свет, все наши тяготы, все трудные социальные проблемы, возможно, уже были бы разрешены и на земле наступил бы рай.

Фусако на кухне кормила детей.

– Кикуко-сан, – позвала она. – Посмотри, пожалуйста, кажется, еда для отца уже готова.

– Иду.

Кикуко вышла и принесла Синго завтрак. – Все уже поели. Остались вы один.

– Да, а Сюити?

– Пошел удить рыбу.

– Ясуко?

– В саду.

– Нет, сегодня яиц не буду есть, – сказал Синго и вернул Кикуко миску, в которой лежали яйца. Он сразу же вспомнил змеиное яйцо, которое видел во сне, и ему стало неприятно.

Фусако принесла жареную камбалу, молча поставила ее перед Синго и снова ушла к детям.

Когда Кикуко начала собирать грязную посуду, Синго спросил ее тихо:

– Кикуко, у тебя будет ребенок? – Нет.

Уже ответив, Кикуко вдруг испугалась этого прямого вопроса.

– Нет. Не будет, – покачала она головой.

– Значит, ничего и не было?

– Ничего…

Кикуко с недоумением посмотрела на Синго и покраснела.

– Я хочу, чтобы на сей раз ты отнеслась к этому ответственно. Недавно у меня был с Сюити серьезный разговор. «Ты можешь поручиться, что у нее будут дети?» – спросил я его, и он ответил, не задумываясь: «Вполне могу поручиться». – «Это доказывает, что ты не боишься неба, – сказал я ему. – Ведь кто может поручиться за то, что произойдет завтра?» Конечно, это будет ваш ребенок, но нам-то он будет внуком. Я уверен, что ты родишь прекрасного ребенка.

– Простите меня. – Кикуко потупилась. Было непохоже, что она что-то скрывает.

Зачем понадобилось Фусако утверждать, будто Кикуко беременна? Не слишком ли ревностно ведет она свою слежку? Разве возможно такое, чтобы Фусако заметила, а Кикуко, которую это касается больше всех, не заметила?

Не слышит ли из кухни их разговора Фусако? Синго обернулся: нет, кажется, она вышла с детьми во двор.

– Ты говоришь, Сюити пошел рыбу удить; раньше он, по-моему, никогда этим не занимался, правда?

– Да. Наверно, услышал от какого-нибудь приятеля об этом пруде, где водится рыба, – сказала Кикуко, а Синго подумал: «Может быть, и в самом деле Сюити расстался с Кинуко».

Ведь раньше он и по воскресеньям ездил к своей любовнице.

– Не сходить ли нам попозже посмотреть на рыбную ловлю? – предложил Синго Кикуко.

Синго спустился в сад – Ясуко стояла и внимательно осматривала вишню.

– Что-нибудь случилось?

– Нет. Просто с вишни почти совсем облетела листва, и я подумала, может, какие-то жучки на нее напали. Мне показалось, что на этом дереве трещат цикады, а листьев уже нет.

Пока они разговаривали, пожелтевшие листья продолжали осыпаться. Ветра не было, и они не разлетались, а тихо опускались на землю.

– Сюити, кажется, пошел удить рыбу. Схожу и я с Кикуко посмотреть.

– Удить рыбу? – обернулась Ясуко.

– Спрашивал у Кикуко – говорит, ничего нет. Может быть, Фусако ошиблась?

– Возможно. Ты у Фусако не спрашивал? – Ясуко задумчиво растягивала слова.

– Все это очень грустно.

– Почему Фусако все время что-то придумывает?

– Действительно, почему?

– Я спрошу ее.

Они вернулись в дом. Кикуко, в белом свитере, уже надев гэта, ждала Синго в прихожей.