Мюррей Бейл - Эвкалипт

Красивое дерево, прямое, статное, высокое… а на плантациях расти упорно отказывается. (Снова твердолобость!) У Холленда был некогда отчим по имени Ярраби, известный гордец и упрямец.

За пределами Западной Австралии ярру мало кто опознает, даже столкнувшись с нею в упор.

Вышло так, что одним из первых фаворитов в состязании за руку Эллен стал местный школьный учитель, как обладатель двойного преимущества: он был человек образованный и при этом искренне любил и тонко чувствовал дерево. В одиночестве он развлекался тем, что вырезал массивные чаши для нежных скоропортящихся фруктов, таких, как персики и виноград. Не приходится удивляться, что в первый же день к ланчу учитель правильно назвал восемьдесят семь эвкалиптов. Все шло лучше некуда, пока бедняга не опешил при виде дебелой красавицы ярры у забора за домом.

— Не торопитесь, — посоветовал Холленд, откашлявшись. «Нечего нестись сломя голову, точно крыса по водосточной трубе», — вертелось у него на языке.

Молодой учитель ему нравился. Но куда спешить-то? Кроме того, паника, как известно, губительна. Из густонаселенного Сиднея молодого учителя перевели в провинцию, а уроки скуки и однообразия ох непросты! Несколько раз он видел Эллен на главной улице. Вечерами и по воскресеньям он прохаживался по грунтовой дороге мимо лососевого эвкалипта, надеясь: вдруг девушка появится? Само имение — все эти обширные земли с видом на реку и громадная старая усадьба — в расчеты учителя почитай что и не входило.

Он уже едва не воскликнул: «Ярра!» — как вдруг отвлекся одним глазом на крону росшего тут же карри (он же — эвкалипт разноцветный, Е. diversicolor).

— Не повезло. — Холленд загасил окурок. — Жаль, право. Мне думалось, шансы у вас неплохие.

Перед началом испытания каждого претендента приглашали в дом — и не куда-нибудь, а в гостиную! — на чашку чая. Там Холленд, откинувшись назад, мог хорошенько рассмотреть гостя. На самом-то деле испытание начиналось уже тогда. Чай подавала сама «награда победителю», еще более крапчатая и, несомненно, еще более прекрасная, нежели ухажерам запомнилось или пригрезилось, с легким намеком на декольте и с легкой тенью словно бы страха на челе.

С того самого дня, как отец объявил о своем решении по поводу брачного вопроса, Эллен понятия не имела, о чем с ним говорить — с ним или с кем-либо еще. Помощи ждать не приходилось: рядом с нею не было ни седовласой бабушки, ни мудрой матери, ни любопытных сестер. И что ей за дело, если эвкалиптовый тест рассортирует соперников, отделит пшеницу от плевел и все такое, что ей за дело до этого здравого и вместе с тем нездорового процесса, как выражался ее отец. «Лишь златоволосый красавец, золотокудрый юноша, непохожий на других, сумеет правильно назвать все деревья — тот, кто хоть немного смахивает на твоего старика-отца», — сказал он тогда дочери.

Первые претенденты все были из числа местных. При виде некоторых Эллен не смогла сдержать смеха, так что даже отец вынужден был пожурить шалунью:

— Ну право, довольно!

Чего стоил один только отошедший от дел стригаль, что ей в деды годился — ни одного зуба! Единственный водопроводчик города — и тот занятый лишь частично! — картинно разлегся на цветастом диване, вытянув ноги и громко требуя еще чашку чая; и что же? — едва выйдя из дверей, он провалился с треском, не сумев правильно назвать первое же дерево, на которое указал, «черную мяту», а их ведь в округе как грязи. Даже Холленд, и тот насмешливо фыркнул. Многие, кому удавалось без сучка без задоринки перевалить за восьмой десяток, спотыкались на самом что ни на есть заурядном придорожном эвкалипте — все от невнимательности, говаривал Холленд. Или взять, например, молодого Кевина, потерявшего руку на лесопилке: этот разбирался не столько в деревьях, сколько в древесине.

И просто диву даешься, сколь многие не сумели углядеть в защитной лесополосе один-единственный железнокор.

Разумеется, находились и такие, что пытались блефовать, либо высмеять всю эту затею, либо выбирали тактику проволочек. Подобные уловки — вполне в характере претендентов — неплохо работали на них в прошлом. Один неудачник, проиграв, не на шутку разозлился. Иные предлагали деньги. Почему бы нет? Весь мир открывался как в зеркале — мир в миниатюре. Один-два попробовали, так сказать, добиться своего не мытьем, так катаньем: «А может, мы как-нибудь договоримся промеж себя? Давайте-ка присядем, потолкуем по душам! Все мои познания насчет эвкалиптов уместятся на булавочной головке, зато я твердо знаю, что для вашей дочки я — в самый раз». Управляющий банком прислал своего близорукого сынка. Смуглый чужак из соседнего города похвалялся фотографической памятью — и в результате «засыпался» на первом же эвкалипте, которого в жизни не видел. Обычно происходило все в тишине, лишь несколько претендентов тараторили, не умолкая. То и дело из своей комнаты Эллен слышала чей-нибудь громкий голос, доносящийся от загона на пологом склоне.