Юлиан Кавалец - Современная польская повесть - 70-е годы

Поводом к этой молитве послужил — как показывает судебное разбирательство — приказ Б. М. отцу — молись, А. В., немного тебе осталось времени.

Времени оставалось действительно немного, ведь до тех деревьев-виселиц, растущих на сухом островке среди болотистой пустоши, было недалеко.

Мой отец послушался приказа и начал молиться, но он выдумал свою молитву, а может, и не выдумал, на выдумывание не было времени; может быть, та молитва родилась в нем внезапно, неосознанно, а может быть, она не могла быть иной, может быть, она должна быть именно такой, какой была, ибо это была молитва, обращенная к жизни, а не к смерти.

Я знаю, отец, до мозга костей знаю, что ты тогда молился жизни, а не смерти, понимая, что тебя ждет близкая смерть, ты молился своей жизни во мне.

— Сын мой, иже еси в люльке, тебе молюсь я — так начиналась та молитва, но лишь начало ее было в словах, продолжалась она в мыслях, и это продолжение я должен домыслить, потому что, кроме начала, нет больше ни одного слова, есть много фактов и слов, связанных с ней, но что касается самой молитвы, есть только ее начало.

Вот, например, слова Б. М., обращенные к отцу, — что за молитву сочинил ты, А. В., — и еще другие его слова, но они дают немного, самого завещания они не передают; стало быть, я сам должен домыслить то завещание.

Прокурор (обвиняемому, который для смягчения себе приговора засыпает Б. М.). Что сказал Б. М. после слов А. В.: сын мой, иже еси в люльке, тебе молюсь я?..

Обвиняемый.Б. М. тогда сказал: ты что за молитву сочинил, А. В.?

Прокурор (к Б. М.). Что ответил А. В.?

Б. М.Ничего не ответил.

Прокурор (второму обвиняемому). А. В. действительно ничего не сказал?

Обвиняемый.А. В. ничего не ответил.

Судья (к Б. М.). Что еще, обвиняемый, вы сказали А. В., когда тот начал так странно молиться?

Б. М.Я сказал: А. В., молись богу.

Судья (к Б. М.). И что же А. В.?

Б. М.Повторил то же самое, что и до того.

Судья (к Б. М.). То есть начало своей молитвы?

Б. М.Начало.

Тут суд объявляет перерыв, а я перелистываю несколько страниц вперед в поисках продолжения этой молитвы; но вновь натыкаюсь на события в подвале дворца, точнее, на завершение того, что происходило в подвале, а потом на то, что делалось, когда два конюха и ясновельможная паненка вышли из погреба во двор, в самое пекло обстрела.

Здесь следует сказать, что события в погребе не представлены в книге протоколов последовательно, страница за страницей, они прерываются другими событиями — то тем, что делалось на реке, то фактами, касающимися самого маршрута к месту казни, от крыльца дома до речной дамбы и от дамбы до берега реки, то фактами, касающимися самой переправы через реку, а стало быть, и молитвы, и разговора А. В. и Б. М. в лодке.

В свою очередь все это перемежается событиями, имевшими место в погребе и позже, когда те трое, изрядно шатаясь, вышли во двор и попали в мир, гудящий и сотрясающийся от взрывов снарядов.

Стенограмма процесса отражает самые разные события, взаимопроникающие друг в друга, цепляющиеся одно за другое и обрывающиеся; ибо суду, тщательно рассматривающему одно событие, не раз, когда возникала необходимость, приходилось переключаться на расследование совсем иных фактов, поэтому и я, описывая все это, придерживаюсь такого же порядка, поэтому одно событие наслаивается на другое, проникает в него.

Отойдя на какое-то время от событий в погребе и обратись к молитве отца, я вновь возвращаюсь к ним, и вот передо мной продолжение показаний юного свидетеля.

Судья (мальчику). Как долго конюхи валялись с ясновельможной паненкой в вине?

Мальчик.Долго.

Судья (мальчику). Как это выглядело? (Может быть, напрасно судья так подробно допрашивает свидетеля; как на это может ответить мальчик, ребенок?)

Мальчик.Сперва они валялись все вместе, а потом по очереди, то один смердила с ясновельможной паненкой, то другой.

Судья (мальчику). Что было потом?

Мальчик.Потом опять пили вино.

Судья (мальчику). А потом?

Мальчик.Потом встали, стали петь и прыгать и шлепать ногами по винной луже, даже запах полез сквозь щели.

Судья (мальчику). Что происходило тогда снаружи?

Мальчик.Шел страшный бой.

Судья (мальчику). А те в погребе вели себя так, словно наверху тихо и безопасно?