— Держи, Вандочка, как следует лампу, а то я ничего не вижу!
Наконец выписал аспирин с кальцексом, сироп окопника с мать-и-мачехой. Рекомендовал поставить банки. И отдохнуть дней пяток.
Потом Ванда не могла себе простить, что привозила к отцу эту окаменелость. Возможно, другой врач своевременно обнаружил бы назревавший инфаркт. Но Зарыхта вспоминает тот день с удовольствием, Финкельштейн — в превосходной форме, по-весеннему возбужденный — сыпал шутками, уходя, потрепал своего пациента по плечу и сказал:
— Как ты мог столько лет выдержать с Ханной? Ведь она же настоящий диктатор, твоя сумасшедшая жена!
Все эти картины оживали теперь, когда Зарыхта стоял возле больницы в Н. и старался взбодриться уже неведомо какой по счету сигаретой. Рядом, на тротуаре, три длинноволосые, похожие друг на друга девицы, каких полно и в Варшаве, преждевременно созревшие, раздавшиеся вширь, вовсе не похожие на школьниц, хоть и с зелеными гимназическими эмблемами на рукавах курток — пожалуй, 56-го года рождения, — хихикали и чересчур громко болтали между собой, словно им хотелось привлечь всеобщее внимание. В мое время, — думал Зарыхта, — таких Кариатид и Брунгильд не было, девушки были маленького роста, среднего, высокого, но не этакие дылды, толстозадые и ширококостные.
— Представьте себе, — говорила одна из девчонок, копируя интонации какой-то телезвезды. — Представьте себе, девы, какой шухер был с Адамом.
— Опять?
— У него такой бзик. Отстегнул пузырь бормотухи в киоске у переезда. Позавчера ночью.
— И что?
— Я же излагаю. Шухер. Возникли мильтоны.
Вся тройка беззаботно рассмеялась.
Зарыхта вздохнул. Молодость, молодость! Теперь она лучше, но красивее ли? Возможно, наша была привлекательней, несмотря на нищету и трудные времена. Когда-то Янек определял это следующим образом: — Вы по крайней мере к чему-то стремились. Вы хотя бы за что-то сражались.
Зарыхта полез в карман, огляделся, ища табачный киоск. В киоске сидел молодой, атлетического сложения мужчина.
— Пожалуйста, «Клубные», — попросил Зарыхта и оперся на барьер, огораживающий киоск. Рабочая сила, производственные мощности, — подумал он. — А такой битюг торгует сигаретами. Ему бы лопату, кирку! — И тут же недовольно поморщился. — Ах, по-прежнему я готов всех мерить на свой аршин.
Он нетерпеливо разорвал пачку, вытащил сигарету, поискал по карманам спичек. И тут кто-то протянул ему дешевую китайскую зажигалку с язычком пламени.
— Узнаете, товарищ Зарыхта?
Перед ним стоял сорокалетний мужчина в плаще из синтетической ткани и зеленой егерской шляпе. Лицо широкое, мясистое, ямочка на подбородке, глаза заводилы, знакомые. Словно у Зарыхты действительно было в Н. бог весть сколько знакомых. Где и когда мы встречались? По какому случаю?
— Сейчас, сейчас… — пробормотал он неуверенно. — Благодарю за огонь. Кажется, товарищ… товарищ…
— Бонк, — подсказал тот. — Начальник строительства.
— Вот именно! — обрадовался Зарыхта, ибо на сей раз воспоминание оказалось из тех, что были ему по нраву.
В Урвиске Шленском Бонк спускался с Зарыхтой и Барыцким в ту проклятую штольню. Еще зеленый коллектив, недавно навербованный в ближних и дальних деревнях, после взрыва запаниковал, никто не осмеливался заглянуть в глубины огнедышащего пекла. Барыцкий сказал вполголоса Зарыхте:
— Ничего не поделаешь, старина, без нас не обойдется… — И стал налаживать кислородный аппарат.
Тогда-то Бонк, отчаянный парнишка из батраков, и очутился возле них, еще не решившийся окончательно, но уже введенный в искушение, словно речь шла о вылазке за яблоками в сад приходского ксендза.
— А если спущусь, что буду с этого иметь? — спросил он шепотом.
Они посмотрели друг другу в глаза, слезящиеся от едкого дыма.
— Ты о деньгах? — спросил Зарыхта.
— Что-нибудь причитается, верно?
Они выбрались из штольни живыми, и потом Бонк с истинно мужицким упорством начал взбираться по лестнице карьеры: курсы, переподготовка, наконец, институт. Затем он исчез из поля зрения Зарыхты.
Теперь же напоминал весьма доверительным тоном, точно они были почти друзьями.
— Я водил вас, товарищ Зарыхта, по стройплощадке. Еще до прихода Барыцкого. Не помните? Сколько лет назад? Пять? Да. Пять. Мы как раз подготовили объект к сдаче.
— Помню, — соврал Зарыхта и удивился, что этот эпизод оказался более существенным для Бонка, чем тот, давнишний, в Урвиске Шленском, исчезнувший за туманной пеленой десятилетий. Пять лет назад. Он действительно приезжал сюда, но ничего тогда не случилось. Еще одна скучная инспекционная поездка. Он даже не узнал в этот раз Бонка, не связал его с катастрофой в Урвиске Шленском, столь существенной для его, Зарыхты, биографии. Однако помнил эту инспекционную поездку пятилетней давности.
Читать дальше