Рут Вернер - Гонг торговца фарфором

Во взгляде Марианны, обращенном на доктора Штайгера, можно прочитать благодарность.

Но Ангелика едва ли услышала сказанное. За себя она теперь почти не волнуется. Если только здешние врачи так же искусны, как те, что там, она снова будет класть печи и баловать своего внука.

— Теперь мы для контроля устанавливаем у вашей постели аппарат, фиксирующий тоны вашего сердца, — продолжает доктор. — Если будет ухудшение, вас немедленно оперируют.

В дверях доктор Штайгер сталкивается с Кристой.

— Вам не следует так много расхаживать.

— Только в коридор. Пришла в гости Элька, — говорит довольная Криста, — она принесла свой школьный аттестат, средний балл 1,7.

— Неплохо, профессор будет рад, — замечает доктор Штайгер, покидая палату.

Когда Эльку положили в больницу, ей было одиннадцать лет. На ее отливающее синевой маленькое личико было страшно смотреть. Рот был открыт, она все время жадно ловила воздух.

Такие тяжелые формы болезни очень обременительны для врача. Он изучает рентгеновские снимки и данные катетеризации сердца и знает, что в принципе больной уже перешагнул определенную грань и теперь уже неоперабелен. Но не сделать операции значит предоставить больного его судьбе.

Если же врач, ознакомившись со всеми данными, решает оперировать, то риск, который он берет на себя, как бы связывает его с незнакомым до этого больным. Затем он сам лично его обследует и, возможно, устанавливает, что состояние больного еще хуже, нежели он полагал ранее на основании имеющихся данных. И тогда он должен еще раз сызнова принять решение. Он консультируется со всеми врачами отделения сердечной хирургии во время ежедневных служебных совещаний. Если у него достанет мужества вторично сказать «да», а операция не удается, он может себя утешить: это была лишь попытка, мы с самого начала знали, что идем на риск. И все же неудача подавляет и угнетает врача.

Что же касается Эльки, профессор сразу же по ознакомлении с историей ее болезни решительно высказался против операции. Случай выглядел исключительно тяжелым. Девочке сказали, что в операции нет нужды и она скоро вернется домой. Элька попросила разрешения поговорить с профессором. Когда он подошел к ней, она окинула его спокойным взглядом и сказала: «Почти всю свою жизнь я провела в постели. Когда мне становилось немного лучше, мне разрешали сидеть у окна и смотреть на улицу, где играли другие дети. Теперь я уже давно не была у окна. Почему вы не хотите меня оперировать?»

Профессор погладил ей руку и ответил:

«Моя дорогая, одним больным нужна операция, другим больше помогают уколы и лекарства».

Ребенок впился в него глазами, профессор едва выдержал этот полный укоризны взгляд, а девочка со зрелостью больного, знающего свою участь, ответила: «Уколы и лекарства я получала достаточно долго, они мне не помогают, я знаю, что без операции я должна буду умереть, так что вы спокойно можете меня оперировать».

Профессор задумался и потом сказал: «Мы пригласим твою мать и вместе с ней все обсудим».

Ее мать была вдовой. Она сидела напротив профессора, смотрела на него тем же спокойным взглядом, какой был свойствен Эльке, и наконец спросила: «Какова вероятность, что ребенок после операции будет жить?»

«Пять процентов».

Мать долго молчала, потом сказала: «Я знаю, если операции не будет, Элька умрет, следовательно, у нее будет шансов в пять раз больше, если вы ее прооперируете, господин профессор, и я очень прошу вас об этом».

Некоторые утверждали, что профессор оперирует слишком много, и, когда серьезные операции следуют одна за другой, персоналу не под силу с ними справиться. Если операция не удавалась, переживал весь коллектив отделения и сам профессор бывал крайне удручен, В такие дни Криста звонила домой его жене и говорила: «Сегодня было уже слишком». Тогда Маргит заботилась о том, чтобы к приходу отца дети еще бодрствовали.

Когда доктор Штайгер узнал о решении профессора оперировать Эльку, он спросил: «Разумно ли затрачивать силы, средства и нервы в случае почти безнадежном?»

«Конечно, нам нужны только перспективные операции, — ответил профессор, — это было бы великолепно для нашей статистики и потребовало гораздо меньшего напряжения сил. Но если есть хотя бы малейший шанс остаться в живых, каждый больной имеет право этот шанс использовать».

— Элька была нашей любимицей, — говорит Криста, — между прочим, она лежала на вашей кровати.

— Учителя не должны иметь любимчиков, я полагала, так же обстоит и у вас. — Марианна улыбнулась.