Рут Вернер - Гонг торговца фарфором

Второй интербригадовец позднее не выдержал тяжелых условий и покинул нас.

Третий был молодой англичанин, человек тихий, интеллигентный, храбрый и в высшей степени порядочный. Обучение его потребовало многих месяцев напряженной работы. Сид снял себе комнату в долине и регулярно приходил наверх заниматься. Я устраивала так, чтобы он не мог встретиться с Паулем, но избежать знакомства Мееле с ними обоими было невозможно. Она хорошо относилась к «молодым людям». Без лишних слов то рубашку постирает, то дырку заштопает, то лекарство от простуды приготовит. Мееле охраняла тишину и на время занятий удаляла куда-нибудь детей.

О пребывании Пауля у нас никто не знал, Сида мы представили соседям как «моего жениха». Его это не смущало, меня тоже.

Он приходил обычно ранним утром, и у Мееле не хватало духу после нескольких часов занятий отпустить его есть «эту ужасную ресторанную пищу».

В полдень Франк возвращался с гулянья. В первый раз они молча стояли друг против друга. Сид был мускулистый, худой, волосы у него были гладкие и густые, брови, сросшиеся на переносице, глаза — зелено-карие. Здороваясь с мальчиком, он улыбнулся, но тут же согнал с лица улыбку, так как она осталась без ответа. Во время первой совместной трапезы я не без затруднений вела разговор на двух языках. Ни Сид, ни Франк даже не пытались мне помочь. Трудно сказать, почему и как, но между ними завязалась дружба. Вероятно, сыграло роль умение Сида осторожно проникнуть в душу ребенка.

Даже Мееле признавала эти добрые отношения. В присутствии гостя трения между ней и Франком ослабевали, Мееле смягчало то, что Сид так часто с восхищением смотрел на нашу красавицу Тину. У девочки было доброе сердце. Мой рассказ о том, что Сид совсем маленьким лишился матери, вызвал потоки слез, и Тина бросилась горячо обнимать его. Вечером она не желала ложиться спать, а вдруг я тоже умру. Ночью она проснулась с ревом и потребовала, чтобы я взяла ее спать к себе. Мееле, вместо того чтобы ее успокоить, из ревности принялась ругать ее. Сид, который еще не ушел, стал жалобно говорить, что это он во всем виноват. В конце концов я сказала:

— Если вы сейчас же не прекратите это, придется вас всех троих завернуть в мокрые простыни.

Сид не ушел, потому что мы уже поняли, что любим друг друга. Вскоре мы решили пожениться. Мееле узнала об этом первой. Я ожидала протестов, и они воспоследовали. Да и как могло быть иначе, если в дом, бывший ее сферой влияния, входит какой-то чужой человек. Она будет страдать и оттого, что теперь она станет мне не так необходима, как прежде.

— Значит, все-таки муж, а я думала, ты с ним только работаешь, здорово же вы меня обошли. — Ее лицо исказилось. — Теперь он тоже поселится здесь, и я должна буду с ним цацкаться.

Я положила руки ей на плечи.

— Меельхен, неужели ты не рада, что у меня кто-то есть? Он хороший человек, и ты сама не раз это говорила. К детям он нашел подход и тебя он тоже полюбил, так что ты все-таки можешь быть довольна. А брак этот действительно очень важен, потому что теперь я, наконец, получу нормальный паспорт.

— Выходит, тогда отпадет опасность, что тебя вышлют?

— Да, — отвечала я.

— Значит, ты только из-за этого выходишь замуж? Фиктивный брак? — Ее лицо прояснилось.

— Паспорт, конечно, играет большую роль, а иначе мы бы просто стали жить вместе.

Она вздохнула.

— Как это на тебя похоже, ты ведь такой легкомысленный человек. Сперва у тебя был муж, лучше которого и быть не может, я радовалась при мысли, что ты замужем. А как мы все радовались, когда родился Франк, хотя, к сожалению, все это происходило далеко от нас. И вдруг ты заявляешь, что вы живете врозь, и забираешься в какое-то захолустье в Китае… Для нас это твое письмо было как гром среди ясного неба. Для нее тоже. Мы с твоей матерью сразу заподозрили, что у тебя за этим кроется что-то политическое. Следующее, что мы о тебе узнали, — что ты ждешь ребенка. Мы и мальчика-то еще не видели, а тут опять новый муж. — Вдруг она улыбнулась. — Или, может, ты опять в положении? — Лицо Мееле просветлело. — Это было бы слишком хорошо, лучше и не придумаешь. Для меня не было бы большей радости…

— Я не беременна, — перебила я ее. — Но после разгрома фашизма, если все мы будем живы, я хочу иметь еще ребенка, и мы вместе будем его растить, это я тебе обещаю.

Мееле обняла меня.

В то время, чтобы немке выйти замуж за англичанина, надо было преодолеть массу трудностей. Когда со всем этим было покончено и Сид переехал к нам, между ним и Мееле установились самые добрые отношения. Он таскал Тину наверх, чинил печную заслонку, сорвавшиеся с петель ставни, хвалил кулинарное искусство Мееле и учился у нее немецкому.