Наталья Солей - Ход Корбюзье, или Шерше бlя femme

Как же все меняется в жизни, и какая она разная. Где они все: пани Броня (говорят, еще жива!), где Бурьян, другие завсегдатаи этих мест? Многие, наверное, спились, скурились… Засасывает ведь эта фиговая богема.

Наконец Владимир подъехал к нужному дому. Вот он – номер 6/1. Так это же дом-корабль «Россия». Еще один знакомец. Именно здесь, в огромной коммуналке, в комнате с грандиозным камином из малахита, жил тот самый Бурьян.

«Надо же, – усмехнулся про себя Владимир. – Видимо, не случайно о нем вспомнил. В конце концов и оказался в его доме. В его бывшем доме. Теперь все эти коммуналки расселили, квартиры куплены новыми владельцами. Москва живет новой жизнью».

Шапошников остановился неподалеку от чугунных ворот, ведущих во дворик, разрывающий дом на две части. Раньше здесь был сквозной проход в Бобров переулок, но теперь противоположные ворота закрыты, и попасть во двор можно только через калитку со стороны Сретенского бульвара. Однако припарковаться там оказалось невозможно, и Владимир поехал дальше, решив оставить машину на другой стороне бульвара, в Улановском переулке, на стоянке у своего заказчика, владельца компании, расположенной прямо напротив дома «Россия».

Времени до назначенной встречи с Ангелиной Ивановной оставалось совсем мало. Опаздывать не хотелось, и Володя поперек всех правил побежал через дорогу. Уже оказавшись на бульваре, он буквально замер на месте. Из чугунного кружева калитки в воротах дома-корабля быстро выпорхнула стройная девушка в длинном кардигане от Фенди. Порывы холодного ветра раздували темные волосы, но их тяжелый шелк тут же вновь обрамлял лицо, притягивающее взгляд строгой красотой и каким-то внутренним светом. Владимир даже остановился на мгновение.

«Какая красота! Никогда раньше таких не встречал… а может, просто не обращал внимания… Что-то в ней есть. „Лица необщим выраженьем“», – промелькнула в голове тютчевская строка.

Владимир уже был готов направиться к незнакомке. С такими девушками на улице, конечно, не заговаривают, но вдруг произойдет чудо, и каким-то немыслимым образом она обратит внимание на простого архитектора, сраженного наповал ее – чем? – грацией, красотой, вкусом, гармонией?

Но произошло совсем другое. Пока Володя тщетно пытался подобрать нужное слово, чем же его поразила эта девушка, к ней вдруг подъехала машина. Оттуда вышел привлекательный (на взгляд Шапошникова, даже излишне привлекательный) молодой человек, одетый от Патрика Хельмана, и, торопливо открыв для барышни дверцу машины, помог ей сесть. Чудное видение тут же оказалось проглочено водоворотом движения.

Услужливая память подбросила на редкость подходящие строки, но это еще больше раздосадовало нашего архитектора.

«Естественно, такая девушка не может быть одинокой. А я, как мальчишка, стою и расстраиваюсь из-за мимолетного видения. Видение прекрасно, а душа ужасна. Такое тоже может быть. Легко! Впрочем, какая бы она ни была, с этой девушкой ты больше никогда не увидишься. Надо настроиться на предстоящий разговор, Ромео! Ну надо же, сам от себя такого не ожидал. Видимо, старею, стал сентиментальным».

С этими мыслями Володя набрал нужный код и, дождавшись ответа, зашел в дом.

Шарль Эдуар Корбюзье был из тех знаменитостей, которые на самом деле интереснее своей славы. Нередко архитекторы становятся знаменитыми на склоне лет, это профессия мудрых. Знаменитый Ллойд Райт, безумно популярный в среде потенциальных заказчиков Владимира, построил тот самый вожделенный «дом над водопадом», который мечтает возвести на Среднерусской возвышенности каждый третий шапошниковский клиент, ни много ни мало в шестьдесят девять лет! Этот факт всегда радовал Владимира – есть еще время для раздумий и разбега…

О Шарле же всерьез заговорили, когда ему было меньше тридцати. Свой первый дом он построил в семнадцать. И с тех пор беспрестанно трудился, претерпевая всевозможные злоключения, трудности, провалы, иногда добиваясь успеха. Этим он и был интересен – все время шел вперед, не оглядываясь на неудачи, которые в конце концов становились его победами.

Неудачи… Одну из них он потерпел в 1925 году. Это случилось на парижской выставке L’Exposition Internationale des Arts Dйcoratifs et Industriels Modernes.