Юрий Бригадир: Мезенцефалон

– Почему без головы?

– Потому что лошадь хоть представляет, куда ехать. А я лично – нет.

– И долго будешь шляться? – поинтересовался я.

– Не знаю. Но ты меня больше не увидишь. Собственно, это и хотел сказать.

Я прошелся по поляне, разгоняя туман, вернулся и снова сел на бревно.

– А что… Нормально… Даже заебись. Одному легче. Конечно, никто не поможет. Это, как ты знаешь, не новость. Но ведь и помогать никому не надо. Лунные лагуны… Я тут про тебя стих сочинил. Эээ… как там…

Сквер был тёмным и зелёным,

Но уже который день

На меня роняют клёны

Алых листьев поебень.

Ветер сквер метёт лениво,

Видно первую звезду,

У меня открыто пиво,

Но не пьётся ни в пизду –

Плачу письменно и устно,

Килька виснет на ноже…

С другом было бы не грустно,

Только нет его уже…

Зоткин помолчал. Потом сказал:

– А я утром умер. Обычное такое утро… Во дворе собака гуляла, водолаз. В окно видел. Еще подумал, странно так подумал, словно о другом, я ведь эту собаку не переживу. И тут же сердце остановилось. Заклинило. Лопнуло, как шарик воздушный. Каждый день могло, конечно. А лопнуло в это утро, когда собаку увидел. Я уже падал, а она в этот момент голову подняла, посмотрела в глаза и дальше побежала. Лапы большие, язык толстый, глаза ясные, нос мокрый – как положено… Вот…

– У них у всех нос мокрый.

– У всех. Если здоровые, конечно. Я теперь с ним иногда гуляю. С водолазом этим. Он сейчас ежа пытается развернуть. Нашел в кустах. Сейчас ему надоест – прибежит. Не пугайся. Вот он…

Из тумана вынырнул огромный, весь в блестках росы и старых листьях, великолепный ньюфаундленд, сел напротив меня и зевнул. Потом улыбнулся и еще раз зевнул.

– Как кличут? – спросил я.

– Длинно кличут. Он породистый. Но я зову его Негр. Он не против.

– А хозяин не теряет его?

– Бывает. Матерится, бегает с поводком. Но я не часто с ним гуляю… А сегодня вообще последний раз…

– Ну, это правильно. И что уходишь – правильно, и что попрощаться забежал. Следующих три года я точно проживу.

– Да. Проживешь. Ладно, бывай, я, пожалуй, пойду…

Глаз у меня на спине нет, но я почувствовал, как Зоткин встал. Негр тоже вскочил и помахал роскошным хвостом. Поднялся и я.

От бревна мы пошли в разные стороны. Собака – к своему дому. Саша – в свой туман. А я – по своей тропинке.

Сначала медленно. Потом быстрее. Потом побежал. Хрен с ним, с сердцем. Нечего его жалеть. Сто метров, триста метров, полкилометра. Вдох-выдох. Главное – правильно ставить ноги. В тумане – особенно. Перелески, полянки, кусты, деревья, силуэты живых и умерших, воздух, разрывающий легкие, пот, прожигающий кожу насквозь, мышцы, озверевшие от безделья, черные металлические крылья за спиной, и одинокое перо, упавшее на перекрестке большой дороги и маленькой, еле заметной тропинки.

Я не знаю, куда я бегу.

И даже – зачем.

За свою жизнь я ни разу не сошел с дистанции.

Упрямство, ведущее в никуда.

С чем, с кем я боролся все эти годы?

Или, может, прочитать, наконец, инструкцию?

Ведь где-то же должен быть написан мой путь!

Ну, хоть криптографией какой, хоть клинописью! Что за хрень такая, в конце концов – бежать незнамо куда? Марафон по ленте Мёбиуса, твою мать… Прелые листья под ногами, лужи цвета неба, одинокая птица, летящая над полем, паутина в стеклянных бусах, рябина с кровавыми гроздьями, и все это – в тумане, куда уходят мертвые и куда попадут живые. А дороги как не было, так и нет.

Бесконечное дежа-вю белки в колесе… Менструальный, блядь, цикл вселенной. Но вот какая штука…

Если долго бежать, колесо обязательно сломается.

Тебе надо победить всего лишь самого себя. Свою усталость, свою боль, свою трусость и свое одиночество.

Можно научиться жить даже в безвоздушном пространстве, между ледяных торосов, посреди какой-нибудь марсианской пустыни или в центре стаи крокодилов. Все равно самым страшным хищником, врагом и предателем будешь ты сам. Мало того, когда-нибудь ты его убьешь.

Даже не знаю, желать ли тебе на этом пути удачи.

Скорее – просто воли… Ведь дракон никогда не спит.

Новосибирск, 2003–2006

© ООО «Издательство К. Тублина», 2008 © А. Веселов, оформление, 2008

Александр Блок.

Борис Савинков.

Евгений Лукин.