Юрий Бригадир - Мезенцефалон

А потом пройдет какое-то время, и ты бросишь пить. Весь пресловутый социум опять повернется к тебе бритым, наодеколоненным лицом. Ты тоже улыбнешься ему. И подашь ему руку.

Все это я видел много раз. И потому собакам я верю. Я даже кошкам верю. А людям – нет. Не стоят они того.

Тогда почему я улыбаюсь и подаю руку? Да потому что из миллиона раз монета падает на ребро или зависает в воздухе. Призрачная надежда. Лунные лагуны. Я вообще, знаете ли, люблю обманываться. Инстинкт саморазрушения.

Но сейчас это все лирика с истерикой. Сейчас надо терпеть и ждать. Терпеть и ждать. И кстати, где Зоткин? Почему его нет уже несколько месяцев? Ну что за хрень? От живых проходу нет, а единственного, нужного позарез, мертвого не дождешься…

Я бросаю пить.

Миллионы людей… Ну, не знаю – одновременно или нет, но точно – миллионы пытаются бросить пить. Так или иначе. Подавляющее большинство – хроники. И тут, господа, надо совершенно четко разделять «бросаю пить» от «лечусь от алкоголизма». Потому что если первое еще как-то обосновано, то второе никакого, даже призрачного смысла не имеет.

Это как лечиться от старости. Или от глупости. Или от виселицы. Или от солнечного света.

В далекое советское время тунеядцев и алкоголиков (это было почти одно и то же) засовывали по решению суда в лечебно-трудовые профилактории. Кого на полгода, кого на год. Вот дядю Витю моего, например, пару раз на год закрывали. ЛТП – не зона, конечно. Но и не санаторий. Нечто среднее. Дядя первый раз вернулся без татуировок, но с рандолевыми перстнями и финкой с наборной плексигласовой ручкой. К вечеру он был ни тятя, ни мама и безо всех этих сувениров. Другими словами, функция ЛТП заключалась не в лечении, а в изоляции антисоциальных засранцев. Второй раз Виктор до дому вообще напрямую не доехал, а появился через пару месяцев – краше в гроб кладут. Толком я так и не узнал у него, чем же таким-этаким лечили в профилактории хронических больных. Однако иногда всплывало слово «торпеда».

Классическая торпеда, может, нынче где и вшивается, но таковых подопытных я лично давно уже не встречал. Шрамы на жопе, конечно, есть у многих моих собутыльников, как и у меня самого. Причем половина этих шрамов, по сути – обманка. Ну, разрезали да зашили. Шовчик зарубцевался, и полная иллюзия, что там, под кожей, есть нечто, напоминающее личинку паразита. Вообще, фраза «вшили торпеду» безграмотна. «Торпедо» (а не «торпеда») – это вообще-то метод. Следовательно, вшить ее невозможно. Вшивают в полном смысле капсулу препарата эспераль (он же дисульфирам). Но если тебя лечат по методу торпедо, то могут вогнать и эспераль и вообще все, что угодно. Фантазия врачей безгранична, имя их неизвестно, а подвиг бессмертен.

Вся херня в том, что врачи прекрасно осведомлены о том, что ничего не лечат. Вернуть обмен веществ в правильное, доалкогольное русло невозможно. Мощь технологий направлена на то, чтобы человек какое-то время не пил – вот и все. Для этого годятся любые способы.

Кого-то торкает гипноз по Довженко. Это когда тебе, грубо говоря, нудным однообразным голосом объясняют, что врач есть бог с дьяволом в одном флаконе, поэтому ты его слушайся, и все будет гут. Действует только на полных кретинов без зачатков разума, причем с явным желанием подвывать хором. Но действует. Знал таких.

Кому-то помогает эспераль. Ну, как помогает. Ничего нет, кроме страха. Добрый дядя в белом халате впихивает тебе под кожу капсулу, после чего зачитывает длинный список возможных радостей после приема алкоголя. Список начинается с банальной головной боли и заканчивается летальным исходом. Но я реально никогда не сталкивался со смертельными случаями. Где-то слухи пролетали, но, грубо говоря, в нашей пивной никто боты не завернул. А вообще… Один мужик мне рассказывал, что его чуть ли не под дулом автомата привела к коновалу жена и приказала загнать под кожу капсулу. Неделю его отслеживали всем семейным кланом, а потом на секунду оставили в покое. Этого хватило, чтобы он по телефону получил от лучших друзей исчерпывающие инструкции, как правильно выйти из положения. К вечеру он уже был навеселе, а к утру в говно. Всего только почки-печень мало-мало отстегнулись и то – не насовсем.

Кто-то попадает под восточный пресс. Это, вообще говоря, вещь довольно страшная. У меня знакомый, после того как попал в руки улыбчивого китайца, потерял интерес к алкоголю насовсем и бесповоротно. Проходили годы, а он упрямо игнорировал бухло. Так прошло лет восемь. К сожалению, оказалось, что мужик потерял интерес еще и к жизни как таковой. На девятый год он начал заговариваться, на десятый разогнал самурайским мечом к ебени матери всю свою семью, сел в лотос и сидит в нем до сих пор. Не пьет, конечно.