Илья Штемлер - Сезон дождей

Преодолевая силу движения воды, Евсей Наумович сделал еще шажок, и еще. Море дышало, вздымая воду от коленей до середины бедра, а песок дна, точно живой, разъезжался под ногами. Ну, достаточно! Дальше идти небезопасно. Евсей Наумович повернулся спиной к морю, размахнулся и широким движением занес руку за левое плечо.

И в следующее мгновение сильная вода оторвала ступни его ног от донного песка и приподняла тело чуть ли не на высоту роста. Ощущение собственного веса пропало и, когда оно вернулось, Евсей Наумович с изумлением увидел себя унесенным в море откатной волной на довольно значительное расстояние. Этого еще не хватало, мелькнуло в голове Евсея Наумовича. «Идиот! – выкрикнул Евсей Наумович в голос. – Не знаешь, что такое море? Жил в детстве у моря и не знаешь?» Он не чувствовал холода, его сознание, скованное опасностью, пока атрофировало ощущение температуры. В панике Евсей Наумович сделал несколько лихорадочных движений, точно не пловец, а купальщик. А ведь он был когда-то неплохим пловцом, но страх сковал его. Следующая волна приподняла его барахтающееся тело. С высоты волны он увидел пустынный пляж, гостиничный комплекс и за ним холмы Кармеля с белыми домиками. Спокойно, спокойно, уговаривал себя Евсей Наумович, но тело перестало его слушаться. А главное, во все члены проникла свинцовая усталость, ведь он был далеко не молодым человеком. Евсей Наумович перевернулся на спину. В таком положении когда-то он мог лежать сколько угодно, сохраняя силы. Но очередная волна накрыла его тяжестью, притопив в глубину. Отчаянно барахтаясь, он вынырнул на поверхность и вновь оказался на гребне волны, нисколько не продвинувшись к берегу. Он отметил это механически, по положению скалы. Неужели я тону, подумал Евсей Наумович с каким-то отстранением, точно не о себе.

– Борис! – крикнул он цепенея. – Где ты, ебаный метельщик? Борис!!!

Каким-то рваным взором он выхватывал куски безлюдного пляжа. Да если бы и был метельщик, вряд ли б он заметил человека в круговерти разъяренного моря. А если б и заметил, что он смог бы сделать один, без спасателей, да еще с таким животом – сука-метельщик. Опускаясь вместе с волной, Евсей Наумович лихорадочно вытягивал себя в струнку, вытягивал ноги, вытягивал ступни в отчаянной балетной позиции, пытаясь хотя бы кончиками пальцев коснуться дна. Но вода вновь вздымала его вверх, играючи, словно щепку. Тону, беззвучно кричал он. И так нелепо, глупо, не закончив свои дела. При этом, самое удивительное, – в мыслях билось сознание о том, сколько неприятностей он этим доставит всей группе, гиду Шимону Бен-Зееву.

– Я же писал тебе записку, – вяло выговаривал Евсей Наумович, окончательно теряя силы. – Какой же ты Бог, если допускаешь это. Я же писал тебе записку, я же просил тебя, пусть не о сохранения жизни своей, пусть о другом, но я же просил тебя.

Упругая вода, при каждом гребке, выламывала вялые коченеющие пальцы. Руки и ноги уже сковывал холод, движения становились тяжелыми и редкими. Надо бы еще раз лечь на спину, билось в его сознании, но тело уже не подчинялось в тупой, рабской покорности ожидая конца. В памяти молнией проскочили образы близких людей, но он не мог назвать их имен – ни покойной жены, ни сына, ни родителей. Какая-то дыра. Но самое необъяснимое: он четко увидел памятью морду сенбернара и Аркашу-муравьеда, соседа по дому. Единственное, что он ощущал, это горький вкус воды, заполнившей рот и гортань. Он ждал последнюю волну с диким желанием отдыха.

И волна пришла. В радостном реве приподняла его над морем. Евсей Наумович закрыл глаза, не в силах шевельнуть даже пальцем рук, стиснутая грудь не принимала и клочка воздуха, он был бесчувственен, точно бревно, что море выбрасывало на берег.

И, через секунду, продержав на высоте, словно высматривая место, куда удобней зашвырнуть, волна бросила его в какую-то яму. Евсей Наумович всем телом ударился о твердый песок, о какую-то плешь, что на мгновение образовалась по непонятным законам среди бушующего моря. Вероятно, так разверзлась вода перед бегущими из египетского плена, чтобы перепустив их, сомкнуться перед войском фараона. И самое странное – то было место, откуда море унесло его в свою стихию. Или Евсею Наумовичу это показалось?

Воя, сквозь стиснутые холодом зубы, Евсей Наумович с сумасшедшим упорством, на карачках, гонимый страхом ожидания следующего удара волны пополз к берегу, точно краб. А добравшись, распростерся, не в силах открыть глаза.