Виктор Дан - ИВЦ - жаркое лето 81-го

При ознакомлении Виталия с приказом, Яковенко не отказал себе в удовольствии позлорадствовать:

– Виталий Семенович, ты же не собираешься увольняться из-за десятки.

Давиденко промолчал. Яковенко недавно исполнилось шестьдесят три года. У него от второго брака было двое детей, которых нужно было еще поставить на ноги: школьница и студент, – он боялся, что его могут в любой момент отправить на пенсию. Начальство этот страх чувствовало и подогревало из непонятных побуждений.

Яковенко видел в Давиденко опасного конкурента, хотя Виталий неоднократно уверял, что хотел бы перейти в ИВЦ, а должность начальника ОТиЗ его совершенно не прельщает: скучная и скандальная рутина, как и все что связано со штатным расписанием и деньгами: тарифами, окладами и премиями. Виталий вполне осознавал, что в его случае подтверждается «Принцип Питера» – он демонстрирует «сверхкомпетентность»: свою эрудицию и работоспособность. Учит начальников, как нужно работать. Большинство руководителей склонны прощать ограниченную компетентность подчиненных, которая им мало чем угрожает, особенно в условиях, когда критерии эффективной работы размыты, а просчеты: свои и подчиненных можно компенсировать, если умеешь вышибать и припрятывать ресурсы.

Вскоре Яковенко представилась еще одна возможность проявить свое отношение к Давиденко.

Произошло это месяца через три, после того как соседом семьи Давиденко по коммунальной квартире стал Иван.

Сначала Иван просто напивался по вечерам, запирался в своей комнате, а утром сидел как мышка, пока Виталий и Альбина не уходили на работу с детьми: старший в школу, а малая к бабушке, матери Альбины. Потом начались попойки с собутыльниками. Грязи в помещениях общего пользования: ванне, туалете, кухне и прихожей стало больше. Вечером с Иваном было говорить бесполезно – он не с первого раза попадал ключом в замочную скважину двери своей комнаты. А входную дверь в квартиру ему открывали соседи по квартире: Иван быстро догадался, что нажать на кнопку звонка гораздо проще, чем открыть дверь ключом.

Утром в субботу Виталий подстерег Ивана при выходе из ванны:

– Иван, доброе утро, нужно поговорить.

– Доброе! Мне очень некогда, я опаздываю на работу.

– Какая работа, сегодня суббота.

– Я подрабатываю в овощном магазине, а они работают по выходным. Алименты меня просто достали…

– Капуста потерпит пять минут. Ты живешь больше месяца, но, как вижу, убирать не собираешься. Ты с правилами проживаниями в коммунальной квартире знаком?

– Какими правилами?

– Что убирать в общих помещениях нужно по очереди. Нас четверо, ты один, поэтому каждая пятая неделя твоя.

– Да, я тут можно сказать не живу.

– Конечно, конечно! Не умываешься, в туалет не ходишь. Зато твои друзья за тебя отрабатывают, до сих пор в туалете воняет блевотиной после вчерашней попойки.

– Ничего не знаю! Они заходили на полчаса, мне помогли домой добраться, устал я очень…

– Ты устаешь каждый день! Предупреждаю, дверь тебе больше открывать не буду: ни входную, ни в твою комнату. Будешь валяться на площадке или в прихожей на грязи после твоих друзей, пока не отрезвеешь. Нашел лакеев!

– Спешу очень. Я тоже не лакей!

– Конечно, не лакей, наглец, каких мало. Если в течение недели не уберешь, то дальше тобой займется районный прокурор, – последние слова Виталий говорил вдогонку Ивану.

Однако через неделю ситуация еще больше усложнилась. К подъезду подкатил грузовик, грузчики под командой Ивана втащили холодильник и шкаф на кухню, мебельный гарнитур в комнату Ивана и бесконечные коробки в общую кладовку. На пол прихожей вывалили полный мешок женской обуви, причем половина в засохшей грязи после дождей неизвестной давности.

Радостный Иван в новом костюме сообщил Альбине:

– Сошелся с женщиной, зав магазина, где я работаю. Она будет жить здесь.

Альбина, сообщив эту новость поздно вечером Виталию, добавила:

– Может и к лучшему. Женщина наведет порядок, и напиваться каждый день ему не даст…

На самом деле все стало гораздо хуже.

Сожительница вела себя так, словно соседей вовсе не существует. Плоское жирное лицо с нарисованными глазами, взгляд колючий. На голове шиньон невообразимой высоты, сама невысокого роста и с фигурой, которую в деревне называют – «ширша чим довша». Все варила и жарила на таком сильном огне, что газовая печка вскоре покрылась жиром и копотью. Почти каждый день приходил ее пятнадцатилетний сын, чтобы принять ванну, которую после себя не мыл.