Патриция Хайсмит - Тот, кто следовал за мистером Рипли

— Вероятно.

— Мистер Турлоу, я готов взять деньги из банков и свезти их туда, куда скажут. Это будет значительно быстрее, что очень важно, поскольку... — Он не стал вдаваться в объяснения, но добавил: — Только не называйте им моего имени.

— Имя они уже знают от мальчика, он сказал им и матери тоже, что вы его друг.

— Хорошо. Но если они спросят обо мне, скажите, что я вам не звонил и, скорее всего, уже вернулся во Францию. Очень вас прошу передать мою просьбу и миссис Пирсон, они наверняка будут еще связываться с ней.

— Пока что они в основном общаются со мной. Они позволили ей поговорить с сыном всего один раз.

— Будет лучше, если миссис Пирсон предупредит и базельские, и берлинские банки насчет меня, — если, конечно, она согласится на мое посредничество.

— Это я беру на себя.

— Через несколько часов я опять позвоню. Счастлив, что Фрэнку они не причинили вреда, снотворное пережить можно.

— Да, конечно, будем надеяться на лучшее.

Том повесил трубку и снова лег. Его разбудили уютные звуки: посвистывал чайник, урчала кофемолка — это Эрик хозяйничал на кухне. Было 28 августа, без двенадцати девять.

Том прошел на кухню и пересказал Эрику ночной разговор с Турлоу.

— Два миллиона долларов! — присвистнул Эрик. — В точности столько, сколько ты сказал!

Было очевидно, что верная догадка Тома о сумме выкупа поразила и порадовала Эрика куда больше, чем сообщение о том, что Фрэнка не мучают и он даже разговаривал с матерью.

Одевшись, Том умудрился самостоятельно обратить кровать в диван и, складывая простыни, подумал о том, что они ему понадобятся по крайней мере еще на одну ночь. Он взглянул на часы. Звонить Турлоу было еще рановато, и из чистого любопытства он снял с полки «Разбойников» Шиллера. Он подозревал, что ряды полного собрания сочинений Шиллера — всего лишь камуфляж, что позади него или в самих переплетах есть тайник, но томик в старинном кожаном переплете действительно содержал текст драмы Шиллера и ничего более.

Когда он дозвонился до «Лютеции», то сразу же понял, что у Турлоу есть новости. Голос его звучал бодро и почти что весело:

— У меня уже есть названия всех трех банков, мистер Рипли.

— А что с деньгами?

— Деньги уже в Берлине, и миссис Пирсон согласна на ваше посредничество. Она просила вас приступить к делу не мешкая. Она уведомила Цюрих, что перевод денег производится с ее одобрения, и из Цюриха сообщили это в Берлин. Часы работы в берлинских банках разные, но это не должно вас смущать. Просто позвоните в каждый из трех, договоритесь, когда придете за деньгами, и они...

— Все ясно, — прервал его Том. Он знал о том, что некоторые банки открываются только в три, другие же после часу дня никаких операций уже не производят. — Названия банков, пожалуйста.

— Те, которые... которые со мной разговаривали, — торопливо говорил Ральф, — предупредили, что будут еще звонить сегодня, чтобы узнать, есть ли у нас на руках требуемая сумма. Только после этого они назовут место и время передачи денег.

— Понятно. Вы не упоминали мое имя?

— Нет, я же обещал. Я просто сказал, что деньги им доставят.

— Хорошо. Теперь подробнее о банках.

Он взял ручку и стал записывать. Первым Турлоу назвал банк ADCA в Европейском центре, откуда следовать забрать полтора миллиона дойчмарок; вторым — берлинское отделение банка «Дисконт» (точно такая же сумма); третьим шел берлинский «Коммерц-банк», от которого Тому предстояло получить чуть меньше миллиона.

— Спасибо, — сказал он. — Я постараюсь все собрать в ближайшие два часа и перезвоню вам около полудня, идет?

— Я буду ждать у телефона.

— Кстати, наши друзья не назвали себя членами какой-нибудь группировки?

— Группировки?

— Ну да, или банды. Бывает, что они хвастают своей принадлежностью к какой-нибудь организации, вроде «Красных избавителей» — «Савуар руж», как они себя называли.

— Такого не было, — отозвался с нервным смешком Ральф.

— Как вам показалось — они звонили из чьей-то квартиры?

— В основном нет. Разве что когда мальчику позволили поговорить с матерью. Сегодня звонили с уличного автомата — я четко слышал звяканье монет. Это было часов в восемь, когда они спрашивали, дошли ли до Берлина деньги. Мы целую ночь перезванивались.

Том повесил трубку. Из спальни доносился стук пишущей машинки, и Том не стал отрывать от дела хозяина дома. Он закурил. Нужно было срочно позвонить Элоизе. Он обещал вернуться либо сегодня, либо завтра, но теперь это неосуществимо, и одному Богу известно, где он будет завтра в это же время.