Патриция Хайсмит - Тот, кто следовал за мистером Рипли

Том следил, как в соответствии с маневрами самолета то взмывает вверх, то уходит вниз, словно сказочная земля света, Манхэттен, и думал о том, как в эту же самую землю скоро зароют Фрэнка. Когда берег Америки скрылся из виду, Том закрыл глаза и попытался заснуть, но мысли о Фрэнке не отпускали его, он не в силах был поверить в то, что мальчик мертв. Это был факт, но разум отказывался его принять. Том думал, что сон ему поможет, но нет: он очнулся с тем же чувством нереальности случившегося, как и давеча утром, ему почудилось, что стоит поднять глаза — и он увидит, что напротив через проход сидит Фрэнк и улыбается, довольный, что подшутил над ним. Тому пришлось сделать над собой усилие и вызвать в памяти носилки под белой простыней: ни один даже самый неопытный санитар не позволит себе натянуть простыню на лицо еще живого человека.

Ему следует написать Лили подробное письмо, и он обязательно сделает это надлежащим образом — напишет от руки, найдет нужные слова, у него выйдет трогательное письмо, но... Но Лили никогда не узнает всего, что знает он сам, — не увидит летнего домика в Море, где Фрэнк ночевал, не услышит про их похождения в Берлине... Не узнает она и о том влиянии, которое имела на Фрэнка Тереза.

О чем думал Фрэнк в последние мгновения своей жизни, уже падая вниз, на острые камни? Об отце, который падал точно так же? Может, он подумал о нем, о Томе? Том зашевелился и открыл глаза. По проходу уже начали ходить стюардессы, предлагая напитки и закуски. Том вздохнул: ему было все равно, что есть и что пить.

«Боже мой, — подумал он, — какими смехотворными, какими дурацкими кажутся сейчас те тщательно продуманные советы, которыми я потчевал Фрэнка, советы по поводу денег и возможностей, с ними связанных!» «Немного потрать на себя, — поучал он, — и получи удовольствие от этого, дай на благотворительность, на осуществление каких-либо проектов по искусству или живописи, или одари кого-то, кто очень нуждается, — и избавься от чувства вины за то, что деньга у тебя есть». Он говорил Фрэнку, как потом и Лили, что для руководства компанией наверняка можно будет найти кого-нибудь другого — по крайней мере, на то время, пока Фрэнк не окончит школу, а может быть, и после того. Правда, Фрэнку все равно бы пришлось хотя бы чисто формально быть в курсе дел империи Пирсонов (возможно, числиться вместе с братом в совете директоров), но Фрэнк не хотел даже этого.

В какой-то момент высоко в черных небесах, укрытый пледом рыженькой стюардессой, Том все же задремал. Когда он проснулся, за иллюминатором, вопреки часовым стрелкам и вообще вопреки всему, ослепительно сияло солнце, и самолет уже летел над Францией.

Снова аэропорт в Руасси с его «сателлитами» и хромированными эскалаторами — и вот Том уже внизу с чемоданом в руках. Со своим новым чемоданом он мог бы вполне нарваться на неприятность в виде дополнительного досмотра, но он с таким безразлично-независимым видом следовал по зеленому коридору, что никому не пришло в голову его задерживать. Он сверился с расписанием пригородных поездов и позвонил в Бель-Омбр.

— Тома! Ты откуда? — услышал он радостный голос Элоизы. Она не могла поверить, что он уже в аэропорту, и Тому тоже не верилось, что она совсем недалеко.

— Я вполне успеваю прибыть в Море в двенадцать тридцать, — сказал Том и почувствовал, что улыбается. — У нас все нормально?

— Все нормально, — уверила его Элоиза. — "Только мадам Анкет поскользнулась на лестнице и подвернула ногу — правда, не сильно и уже ходит. Почему ты мне не написал и не позвонил даже?

— Я же пробыл там совсем немного — всего два дня. При встрече все расскажу.

— До скорого, милый!

По ее тону он понял, что Элоиза сама за ним приедет.

До Лионского вокзала Том добрался на такси и забрался в вагон, прихватив «Монд» и «Фигаро». Он почти проглядел до конца обе газеты, прежде чем сообразил, что не искал, как обычно в последнее время, сообщений, касающихся Фрэнка, и подумал о том, что сообщений о его смерти во французской печати еще и быть не может. Как это будет преподнесено — как несчастный случай? Том был почти уверен: Лили сообщит, что это было самоубийство, а там пускай люди судачат, сколько хотят, о том, почему двое членов ее семьи покончили с собой за одно лето.

Элоиза ожидала его в красном «мерседесе». Легкий ветерок развевал ее волосы. Она махнула ему, а Том не мог сделать то же самое. Обе руки у него были заняты двумя чемоданами и пластиковым пакетом с голландскими сигарами, газетами и книжками для дорожного чтения. Он поцеловал Элоизу в обе щеки и в шею.