Эдуард Лимонов - Рассказы

Я подумывал, как бы свалить, мне стало неинтересно. Алекс и казак наперебой стали рассказывать мне то, что я знал куда лучше их — о Нью-Йорке и его происшествиях, о мазохистской ежедневной ненужной напряженности Великого города. Рассказывали, все время сравнивая Нью-Йорк с Парижем. Для них Нью-Йорк только начался год назад, для меня он уже кончился. Время от времени Алекс вставлял в нью-йоркские рассказы фрагменты воспоминаний о своем папочке-кавалеристе; эти воспоминания его я знал наизусть. Я сидел и думал, что Алекс ограничен, что он живет в прошлом, что у каждого есть потолок и, может быть, Алекс достиг своего потолка.

Приблизительно через полчаса еще более охмелевший Алекс сидел с кривой улыбочкой на лице в своем деревянном троне, а на поручне трона сидела Элиз, которую Алекс полуобнимал широкой рукою со шрамами. Может быть, я слишком пристально поглядел на Алекса и Элиз, не знаю, потому что Алекс вдруг хитро спросил меня: «Что, Лимон, ревнуешь?» — и еще теснее прижал Элиз к себе рукою, лежащей у нее на животе, отчего она, ласково хмыкнув, свалилась с поручня трона на Алекса.

Я фыркнул и пожал плечами. Элиз вполне симпатичная девушка, но такие отношения, какие у нас с нею существуют, у меня существуют с еще не менее чем полсотней женщин в разных странах земного шара — от Калифорнии до Британии и Франции. Элиз меня ни о чем не спрашивала, я ее ни о чем не спрашивал. И, если уж на то пошло, я ее ведь даже не выебал еще в этот приезд из-за ее боязни херписа и из-за резинового пошлого презерватива.

«Знаю, знаю… любишь… — продолжая криво и пьяно улыбаться, бубнил Алекс, в то же самое время разминая то грудь, то ляжки девушки, сидящей на нем. — Любишь ты ее, Лимон, знаю…» — Лицо Алекса то появлялось из-за спины Элиз, то исчезало за спиной Элиз, порозовевшее от пива, бледное лицо Алекса. Он никогда не загорает, мой друг Алекс. Принципиально. Поговаривают, что у него плохие ноги и он стесняется их показывать, потому никто не видел его раздетым и без кавалерийских сапог.

Леля и казак галдели над своим пивом, грузин Шалва равнодушно сидел в самом дальнем углу стола, погруженный в грузинские думы, Алекс тискал Элиз, впрочем, безо всякого, по-моему, интереса, исключительно, чтобы меня позлить. Элиз, уже тоже одуревшая от количества пива, глупо хихикала. Я решил, что Алексу не удастся меня разозлить.

«Хорошая жопа… — ворковал Алекс. — Правда, Лимон? Правда, у нее хорошая жопа?..» — Алекс пощупал жопу Элиз. Говоря объективно, жопе Элиз не хватало пышности и округлости, но я не сказал об этом за столом, при всех, не желая обидеть подругу Элиз. Только подумал.

«Ох, какая жопа! — продолжал Алекс. Вдвоем они тихо возились в кресле, похихикивая… — Ну-ка, — вдруг приказал Алекс, — покажи им свою жопу! — Элиз смущенно завозилась. — Да не стесняйся, покажи… Если бы у нас были такие жопы, мы бы их показали, правда, Лимон?..»

«Он ко мне приебывается. Раньше он не избирал меня мишенью своих шуточек. Одичал, наверное. Но на меня где сядешь, там и слезешь», — подумал я. Алекс заставил Элиз встать во весь рост на троне. «Жопой к ним… Вот так…» — ласково приговаривал Алекс, возясь с черными штанами Элиз. Что-то там не расстегивалось, потому что он тихо выругался: «Бля!» Элиз время от времени оборачивалась к нам, физиономия у нее была пьяная, красная и улыбающаяся. Алекс наконец расстегнул штаны и стал стаскивать их, плотные, с бедер Элиз. Стащил далеко к коленям и там, да, была жопа. Я видел жопу Элиз множество раз до этого. Я пожал плечами. Алекс раздвинул ноги девушки ровно настолько, чтобы просунуть между ними свою рожу. Рожа улыбнулась нахально и сказала: «Нравится жопа, Лимон?»

«Да, нравится», — сказал я. Леля и казак засмеялись. Шалва-грузин равнодушно и без эмоций сидел в дальнем углу. Элиз обернулась к нам и кокетливо-пьяно улыбнулась опять.

«О, какая!.. — Алекс положил обе руки на жопу Элиз, сжал ее. — А тут у тебя что? — хитро пробормотал Алекс из-за Элиз. — А-а-а, я знаю, тут у тебя пиза!.. — восхищенно проговорил Алекс, проглотив букву д в знаменитом слове.

— Тут у тебя пиза… — повторил он с удовольствием. — А мы туда палец, палец… — И чуть повернув Элиз к нам, так, чтоб нам было видно, Алекс действительно сунул туда палец. Улыбаясь все той же азиатской улыбочкой, Алекс, прижав свою голову к бедру Элиз, некоторое время держал палец в девушке. Затем вынул и показал нам. — Хочешь пососать, Лимон?» — спросил он.

«Соси сам», — ответил я. И твердо решил хорошо ему врезать. Не по роже. Посадить его на место. Если бы по роже, они бы меня побили — Алекс, казак и Шалва-грузин. Мне надоели его штучки.