Дмитрий Быков - ЖД

А потом начались столкновения в центре, демонстрации, драки и самая настоящая война. Накануне все московские ЖД стремительно бежали из столицы – это у них было хорошо придумано, потому что в Москве была армия и милиция, здесь они еще кого-то слушались, а в остальной России, как оказалось, ни армии, ни милиции толком нет. Целые банды ЖД свободно хозяйничали почти по всем южным губерниям, где было тепло, и по северным, где была нефть; ЖД захватывали целые деревни, как сообщали радиоголоса, но в Москве стояли хорошие глушилки, и расслышать эти радиоголоса было почти невозможно. Анькин отец рассказывал ужасы. Сведения с остальных территорий поступали противоречивые и смутные. Бабушка из Саратова писала, что ЖД дважды входили в город, но их выбивали. Еще появились какие-то партизаны. Они все время взрывали железные дороги – думали, наверное, что, если взорвать, ЖД не доберутся до Москвы. Впрочем, на чьей стороне они действовали – никто не знал. Наверное, им просто нравилось взрывать дороги.

После голодной и холодной зимы, когда даже школа работала не каждый день, потому что учителям опять перестали платить, как в конце прошлого века, в эпоху дестабилизации, – родители впервые заговорили о том, чтобы сдать Василия Ивановича в приют. Анька подслушала этот разговор и ворвалась в родительскую комнату с криком и слезами. На этот раз обошлось, но не было никакой гарантии, что они не вернутся к этому разговору.

Анька превратилась к концу восьмого класса в высокую, стройную и симпатичную девушку, только лицо у нее было нервное и тревожное. Она почти не плакала теперь, но все время боялась. Телевизор она старалась не смотреть – по нему не говорили ничего ужасного, но ужасное было очевидно без всяких сводок. Страна себе больше не принадлежала. Ни федералы, ни ЖД не знали, какая часть страны у них в руках. В Москве кое-что еще было, а в Саратове уже почти ничего. В программе «Время» показывали какие-то репортажи с посевной, но они были старые, явно прошлогодние – Анька их помнила, у нее была фотографическая память.

Гуров объявился к началу июня. Он похудел, сбрил бороду и уже не улыбался. На этот раз он не стал подкарауливать Аньку в скверике, а заявился прямо домой: где только адрес взял?

– Здравствуйте, Вячеслав Викторович, здравствуйте, Марина Андреевна, – поздоровался он с Анькиными родителями. – Можно позвать Василия Ивановича? Разговор и его касается.

– С кем имею честь? – напряженно спросил отец.

– Гуров Петр Антонович, инспектор Генерального штаба, – Гуров показал красную книжечку с орлом. Вот какой он был, оказывается, фольклорист.

– Чем обязаны? – так же напряженно спросил отец.

– Прежде всего я очень вас прошу никому не рассказывать об этом визите, – сказал Гуров. – Я существенно нарушаю должностные полномочия, навещая вас. Но ничего не поделаешь, ситуация критическая. На следующей неделе в стране будет введен план «Антициклон». Начинается масштабная зачистка. Всех так называемых васек отловят, вывезут из города и… – Гуров сглотнул, – …и, по моим сведениям, уничтожат.

Все оглянулись на Василия Ивановича. Он был очень бледен, но спокоен.

– Я не думаю, что вы сможете спрятать Василия Ивановича, и не уверен, что захотите этого. Я могу забрать его сейчас и приехал именно за этим. Если вы к нему привязались, простите меня.

– Я знал, – тихо сказал Василий Иванович.

– Давно знали? – вскинулся Гуров.

– Соколок, – ответил Василий Иванович.

– И молчали?! – укоризненно спросил Гуров.

– Что говорить, коли ничего не сделаешь. Я не поеду с вами, Петр Антонович.

– Почему?!

– Я знаю, куда мне надо. Я в Алабино пойду.

– В Алабине опасно, Василий Иванович.

– Давно там не опасно, врут все. Наших много там.

– Но почему? В конце концов, я собираюсь в Дегунино. В июле, я там бываю часто…

– Вы меня не трогайте, других спасайте. О них-то никто не позаботится, а обо мне есть кому.

– Василий Иванович, поймите, – Гуров даже прижал к груди короткие ручки. Ни на Аньку, ни на Анькиных родителей он не обращал теперь ни малейшего внимания. – Поймите, что вами рисковать невозможно, таких, как вы, у нас раз и обчелся…

– Мне ничего не будет, – сказал Василий Иванович с непривычной твердостью. – Мне они никогда ничего не сделают. А вам надо остальными заняться. Я все равно с вами не поеду, потому что есть еще неделя. Я за эту неделю три-четыре города успею обойти, всем скажу.

– Я уже работаю, люди предупреждены…