Сергей Шикера - Египетское метро

Я открываю дверь. На пороге стоит полный, лысоватый человек.

«Здравствуйте. Мне нужен Фома»

«Вы Юлик?»

«А что, не видно? Вы кто?»

«Я его друг. Входите. Сюда, пожалуйста...»

Я провожу его на кухню, где за плитой орудует Марина. Юлик здоровается с ней и оглядывает помещение.

«Ты только посмотри, какая здесь у вас чистота!.. (За день до этого Марина сделала генеральную уборку.) Плюнешь – отскочит. А где хозяин?»

«Садитесь».

Юлик садится на предложенный стул. Я не люблю плохо выбритых людей; или совсем не брейся, а если уж бреешься – будь добр.

«Извините, но Фома очень болен и не сможет уделить вам времени, – говорю я, усаживаясь напротив Юлика. – Если у вас есть какие-то вопросы, можете передать через меня».

«Болен? А чем он может быть болен?!»

«Он в глубокой депрессии. Глубочайшей. Я такой не помню».

«В депрессии? Нашли болезнь! Где он? Проведите меня к нему, и через пять минут он будет живчик! Я мертвого могу поднять! Вы нашу газету читаете? Нет? Напрасно. Тогда бы вы поняли, что я имею в виду. Давайте, ведите меня к нему!»

«Боюсь, что это невозможно».

«Тогда пусть выйдет сам».

«Боюсь, что это тоже невозможно».

«Боюсь! Боюсь! Что вы боитесь? Мне надо с ним встретиться. Он меня знает. Хотите свежий анекдот на эту тему?»

«Нет, не сейчас, потом как-нибудь».

В это время Марина проходит мимо нас и уходит в коридор.

Юлик (подмигнув ей вслед, понизив голос):

«Это кто?»

«Домработница».

«Как звать?»

«Марина».

«Ничего деваха. Фома ее (два коротких свиста, сопровождаемые движением кистей на уровне чресел), да?»

«Не знаю. Не спрашивал».

«А что тут спрашивать? И ежу понятно».

«Ежу – может быть. Мне – нет. Давайте перейдем к делу».

«Так он таки не выйдет? Вы не шутите?»

«Нет, это исключено».

«Точно?»

«Абсолютно».

«Странно... Ну хорошо: не выйдет так не выйдет. Хорошо».

Юлик достает носовой платок, сморкается, прячет платок в карман и наклоняется ко мне.

«Понимаете, от меня ночью ушла жинка и прихватила с собой, сучара, всю наличность. Мне срочно нужны деньги».

«Хорошо, – говорю я, поднимаясь, – я сейчас спрошу Фому, подождите минутку».

«Что значит “спрошу Фому”? Вы даже не спросили сколько!»

«Я для начала узнаю, готов ли он в принципе одалживать деньги. Я сейчас».

«Может быть, сходим вместе?»

«Я же вам сказал: он очень болен».

«Ну, хорошо, хорошо. Болен. Чтоб я был так здоров, как он болен».

Я захожу в комнату Фомы. Фома слушает Сару Вон и танцует, лежа на спине, на своей кровати; танцует он, извиваясь всем телом и поводя вытянутыми вверх руками; в зубах дымится сигарета; Сара Вон поет «Black Coffee»; рядом с Фомой на столике бутылка «Бомбей Сапфир». Заметив меня, он откладывает сигарету, делает музыку потише и наливает джин в два стакана, один из которых протягивает мне. Мы чокаемся и выпиваем.

«Итак?» – спрашивает Фома.

«Он просит в долг. От него ночью ушла жена и забрала все деньги».

Фома задумывается, потом медленно качает головой и говорит:

«Вот его жене, за то что она ушла, я бы дал, а ему нет. – Фома задумывается. – Впрочем, если только язык... Тем более что я не знаю, ушла ли она на самом деле, да и была ли она у него вообще. Нет. Твердое нет».

«А причем тут язык?»

«Язык?»

«Ты что-то начал о языке».

«Ах, да! Спроси у него, сколько будет стоить отрезать ему язык».

«Ты серьезно?»

«Совершенно».

«Смотри. Я ведь могу и спросить».

«А я о чем? Давай. Я за ценой не постою».

«Хорошо».

Уже в коридоре я слышу голос Юлика:

«Ты ж понимаешь, Мариша, одессит – это национальность. Я тебе в любой точке земного шара узнаю одессита за километр. Ты не читаешь нашу газету? Я как раз там много пишу за Одессу. За ту, настоящую. Заходи в редакцию, я тебе дам подборочку...»

Я вхожу в кухню и сажусь на свой стул. Юлик поворачивается ко мне. Марина у раковины хмуро драит сковородку.

«Ну как наш больной? Еще жив?» – спрашивает Юлик.

«Спасибо, ничего. Фома передал, что не расположен сейчас одалживать деньги, но у него есть встречное предложение…»

«А почему это он не расположен?»

Я пожимаю плечами.

«Хорошо, ладно. А что за предложение?»

«Только я вас сразу предупреждаю, что это не шутка и не розыгрыш».

«Интересно».

«Фома спрашивает, за какую сумму вы бы согласились, чтобы вам отрезали язык. Сколько, по-вашему, это может стоить. Он готов заплатить».

Долгая пауза, в течение которой Юлик смотрит на меня, я на него. Марина у раковины замирает. Слышны только крики детей во дворе. Наконец Юлик произносит: