Егор Радов - Якутия

Реакция летчика была молниеносной, словно удар ногой мастера у-шу. Он резко дернул штурвал на себя, крутанув его вправо. Жукаускаса и Ылдя словно подкинули вверх при неожиданном одновременном подземном толчке; Ефим грудой упал на пол, так, что его отбросило обратно в коридорчик и в конце концов стукнуло о ящики, а Софрон, сбитый им с ног, врезался головой в самолетную обшивку и рухнул навзничь, сильно ударившись поясницей о приклад своего автомата, который он на себя нацепил.

- Ах ты, дрянь!.. - завопил Ылдя, стреляя. Пуля пробила туалетную дверь.

- Держись! - крикнул Ылдя, хватаясь руками за угол ящика.

Тут самолет мгновенно пошел вниз, и Жукаускас кубарем покатился обратно к кабине пилота, широко расставив руки, чтобы как-то задержаться. Автомат бил его по всем частям тела, в конце концов ударив в пах. Софрон согнулся пополам, сворачиваясь в клубок, и в таком виде доскользил до кабины, остановившись на пороге. Ылдя каким-то образом ухитрился встать, но при этом маневре пилота он тут же упал лицом вперед, чуть-чуть не попав глазом на какую-то железяку на полу, и тяжелый ящик сорвался сверху, со страшной силой обрушиваясь на его спину. -Аааа! - заорал Ефим, почувствовав, что в нем что-то сломалось.

Софрон никнул, постанывая, и не в силах был сделать ничего. Ящик соскочил со спины Ефима, и то понял, что несмотря на сильный удар, его позвоночник цел и конечности двигаются.

- Ну слава тебе... - пробормотал он, как вдруг раздался победительный вопль пилота, состоящий из многих слов, которые были совершенно непонятны, и сразу же начал открываться наружу тот самый вход, через который Жукаускас и Ылдя проникли сюда. Ылдя, сидящий прямо на нем, заскользил вниз. Справа от него точно так же устремился вниз длинный зеленый ящик, как будто специально уложенный на это место.

- А-а!.. У-у!.. - закричал Ылдя, пытаясь затормозиться и одновременно схватить вытянутой рукой это ящик.

Жукаускас перевел дух, собрался с силами, поднял голову и тут же увидел открывающийся проем, скатывающийся по этой своеобразной нижней двери ящик и пораженного смертельным ужасом Ефима Ылдя, который пытался хоть за что-нибудь зацепиться в этой мрачной ситуации. Ылдя, выпучив глаза и раскрыв рот, отчаянно шевелил своими руками-ногами, как будто божья коровка, перевернутая на спину. Проем расширялся со скрежетом, открывая прекрасный вид утреннего светлого Алдана под самолетом; пистолет Ефима выскочил из его обезумевшей кисти, ищущей какой-нибудь опоры, и улетел вниз, словно маленькая бомбочка, или какая-то оторвавшаяся деталь; ящик продолжал скользить, убыстрясь, а Ылдя, вдруг как-то извернувшись, ухитрился подползти к краю выбрасывающей его вон площадки-двери этого входа и ухватился обеими руками за некий выступ, наконец-то остановив свое гибельное движение.

- Давай!.. - в экстазе завопил Жукаускас, пытаясь встать.

Ылдя лежал, держась за выступ, и его одежда трепетала на сильнейшем встречном ветру, словно красные ленточки на театральной сцене, изображающие костер. Раскрытие входа прекратилось; ящик слегка подскочил на небольшой колдобине, достиг, наконец, конца своеобразной горки, по которой он скользил, будто прыгун с трамплина, и бесшумно полетел вниз.

- Это она! Прощай, Алдан! - горько вскричал Ылдя, но Софрон не услышал его. Софрон еле-еле встал, держась одной рукой за половой орган, а другой заправляя автомат за спину. Самолет снова резко взлетел вверх, и Софрон упал вперед, ударившись бровью об угол туалета. Ефим, лежащий на входе, пыжился, пытаясь подтянуться, но руки его слабели. Он что-то кричал и отчаянно смотрел внутрь самолета. Жукаускас,превозмогая свою немощь, снова вскочил и тут же побежал к проему, в котором виднелось синее небо и город. Ухватившись рукой за какую-то торчащую железку из стены, он сорвал с себя автомат и протянул его ствол изнемогающему, напрягшемуся Ылдя. Тот, понял, отпустил от выступа правую руку и стал ловить ею конец ствола. Это было трудно; пару раз он сильно получил стволом по пальцам, но словно ничего не почувствовал. Жукаускас, держащийся за железку, изогнулся до предела, суя ствол в руку Ылдя. Тот уже был на полном пределе своих небольших сил; пальцы его левой руки сами собой уже разжимались, отпуская выступ; и тут он собрал все свои резервы, всю энергию, что-то рявкнул, как разозленный убиваемый хищник, и цепко схватил ствол. И тут же Жукаускас,проявив нечеловеческую мощь, одним импульсивным рывком втащил Ефима внутрь, так что тот еле успел отпустить занемевшую руку, которая сжимала выступ. Ылдя схватился ею за край щели между самолетным полом и началом его подвижной части, раскрывающей вход, подтянулся, пыхтя, и влез к обрадованному, дрожащему от чувств Жукаускасу. Ефим обрадованно усмехнулся, сделал шаг вперед, и тут вдруг внизу невдалеке разорвалось что-то непостижимое, чудовищное, яростное и бесконечно смертельное; что-то, прерывающее мир и и останавливающее время; что-то ярчайшее и грозное, словно конец реальности и огонь гнева; и Софрон с Ефимом, сметенные этой глобальной убийственной неожиданной волной, рухнули на пол, забившись в конвульсиях ужаса и смирения, и потеряли сознание.