Жаклин Митчард - Поворот судьбы

Оглядываясь назад, я понимаю, что в тот вечер она действительно грустила. Она поняла всю грандиозность того, что затеяла. Очевидно, неосознанно ей хотелось, чтобы мама защитила ее. Ей захотелось снова стать обычным ребенком, хотя бы в оставшиеся несколько часов. Возможно, я ошибаюсь. Но она прильнула ко мне, стирая свои блестящие тени для глаз о мою руку.

— Так, хорошо. Лучший футболист, — начал Гейб.

— Не годится, — сказала я. — Я не могу уследить за игрой.

— Из ныне живущих, из ныне играющих или всех времен и народов? — уточнила Каролина, и Гейб начал поддразнивать ее.

Единственный футболист, которого она знала по имени, — Брэд Фавр. В этот момент меня озарило.

— Джонни Унитас, — произнесла я.

Я полагала, что это имя не может принадлежать реальному персонажу, так как оно звучало, как имя супергероя из комиксов.

— Выиграла, — объявил Гейб. — Твоя очередь.

— Президенты, которые оставались на второй срок, — пробормотала я, думая, что им не удастся ответить.

— Джефферсон, Клинтон, Джонсон, Рейган, — перечислила Каролина.

Мы замолчали от изумления. Я пришла в себя.

— А как же Рузвельт?

— Не многовато ли? — съязвила моя дочь.

— Нет, как раз.

— Он ведь умер во время четвертого срока, — миролюбиво сказала Кара.

— Твоя очередь, — заявила я.

— Имя победителя забега «Тройная корона», — произнесла Кара. — Я имею в виду лошадь, которая выиграла дерби в Кентукки…

— Я знаю, что означает «победитель забега „Тройная корона“», — бросил Гейб раздраженно.

Прикрыв глаза, я наблюдала, как Гейб присел у моего компьютера и что-то напряженно ищет.

— Секретариат, — выпалила Кара.

— Он был самым быстрым, — заметила я. — Но я бы не назвала его великим победителем.

— Адмирал, — назвал Гейб.

— Вояка, — добавила Кара. Я признала ее победу.

— Хорошо. Твоя очередь выбирать.

— Величайшая пьеса.

— Современная или на все времена? — спросила я.

— Классика, — ответила она.

Мне показалось, что, задумавшись, я заснула, а передо мной шли, как на параде, знакомые названия: «Прошлое лето», «Сон в летнюю ночь», «Убить пересмешника». Я остановилась на последней. Гейб произнес:

— «Иметь и не иметь».

— Кино на букву «Т», — сказала я.

Каролина оставила нас далеко позади, назвав «Трамвай „Желание“».

— Лучшая песня, выигравшая «Оскара», — продолжила Кара. Она сама требовала, чтобы мы признали лучшей песенку из мультфильма «Русалочка». Каролина до сих пор полагала, что «Спящая красавица» — это великая история любви. Я вдруг запаниковала, говоря себе: «Я не имею права подвергать опасности свою дочь. Я ведь уже подумала, что она стала взрослой, но теперь вижу, что она лишь маленькая девочка. Может, не надо мне делать эти уколы и терять время, выпадая из жизни на несколько дней. О Лео, твоя дочь сейчас нуждается в тебе как никогда». Но мы продолжали играть. Я вспомнила, как моя мама всегда повторяла, что ей по душе «Беглец», а не «Три монетки в фонтане». Гейб ответил:

— «Мария».

Я подняла вверх указательный палец и кивнула в знак согласия.

Я заметила, как они посмотрели на меня. Наверное, подумали, что мама наконец-то заснула. Мне было любопытно, что они собираются делать. Кара прикрыла мне плечи и поцеловала. У меня по щеке скользнула слеза, но она не заметила этого, так как поправляла шнур от прикроватной лампы. У меня все болело, и спина, и шея. Хотелось принять болеутоляющее, но я прислушивалась, как они уходят из комнаты.

Гейб спросил:

— Как так вышло, что ты знала всю эту ерунду? Ты все время выигрывала.

— Гейб, потому что я большой специалист по всякой ерунде. Так-то. Я все знаю — вот тебе и ответ.

— Ты раньше не тянула в моих глазах на девушку, знакомую с историей президентов, — признался Гейб.

— Конечно, ты думал, что я простушка без мозгов, но это не так. Я опаснее, чем кажусь на самом деле.

Я не успела напомнить им о том, чтобы они не забыли взять крем против угревой сыпи и открытки-благодарности за подарки ко дню рождения. Я их не поцеловала на ночь. Даже если бы я их поцеловала, то не думала бы, что целую их перед разлукой. Я не спросила, что они планируют делать у Джейн. Не напомнила о том, чтобы они взяли с собой не только джинсы. Им необходим перерыв. Я знала, что даже серое небо над Манхэттеном будет благословением. В тот же момент мне показалось, что поднялась большая волна, огромная, мутная, и я нырнула в нее. Я заснула, а когда проснулась, то мне не суждено было увидеть детей до тех пор, пока Лео не вошел в ту самую дверь, через которую они только что вышли.