Александр Айзенберг - Imperium

____________________

Выплыл плот, украшенный гирляндами цветов, с девушками. Они пели, однако их тоже не было слышно, как и Мезенция – Орфея… Божественные тела!

____________________

Мезенций пел, а звуки умирали, не родившись, в жерле Колизея… Ничего не было и не могло быть слышно, кроме скандирования зрителей.

____________________

Смеющиеся лица менад на плоту; красивые позы, жесты…

В воде появился бегемот… второй… сразу три крокодила скользнули, как тени…

____________________

Орфей их не слышит? А они не хотят слушать его! Зазвенели бубны! Женские голоса резко впились в небо! Вот черная земля и зеленая трава – гремит барабан – опускаются медленно и плавно женские тела. Медленно и плавно опускаются они и сплетаются… Сухо стучит барабан – и нет… нет! Нет!!! Нет чего-то…

____________________

…Из горы стали по одному выходить звери… Огромные медведи… Стремительно прыгнул леопард… и замер… Волки вышли… один за другим… Черная пантера грациозно ступила на зеленую траву, неслышно подошла к Мезенцию и посмотрела ему в глаза!

____________________

До безумия сладкий, опьяняющий, чарующий голос Орфея, полный неги, изводящей тоски, непереносимого наслаждения…

Дикие крики менад… Нет! Нет!!… Нет чего-то…

Сухой безнадежный стук барабана – бессмысленно, до изнурения длится их танец…

И страшно кромсает сердце безжалостный ослепительный голос Орфея…

Падают бессильно камни у ног великого певца – сердце душит бесцветный крик, и гаснет он – царит надо всем пение Орфея…

Все громче бьют в бубен… Все чаще и сильнее стучат барабаны, и безнадежный визг женщин перекрывает звуки песни…

Ударил первый камень – вскрикнул Орфей… замолк… Еще удар… еще…

____________________

Мезенция совершенно не было слышно, а девушки радостно вскочили, увидев приближающихся к нему зверей… Но их тоже не было слышно…

Афинянин забыл, что он – Орфей, увидев пантеру. У него задрожали руки… Лира, ударив его по ноге, выпала из рук… Он закричал! Он кричал, забыв обо всем, кроме ослепительных белых клыков.

Девушки вселились, бросая в сторону зверей лепестки роз…

Мезенций побежал… Побежал… Задыхаясь, остановился… Еще раз рванулся… упал… вскочил… Он бежал… бежал… по кругу с разинутым ртом… Ничего не было слышно…

____________________

Колизей хохотал: великий певец вместо того, чтобы усмирять хищников сладким пением, максимально перепугано вопил и метался, маленький-маленький! перед ними! Ге-re!… И где его лира?… Золотая! Ге-ге!… И что там с божественным голосом?! Ге-ге!…

____________________

А голые девицы в веночках на плоту веселились и радовались, и просили-умоляли Орфея продолжать свое изумительное пение…

____________________

В прозрачной воде огромные крокодилы скользили все быстрее… По дну тяжело и медленно шагали по кругу бегемоты…

____________________

…Мезенций, потеряв равновесие, налетел на леопарда. Тот, отскочив, прыгнул на афинянина… Подобрались волки. Не обращая внимания на леопарда, они, бросившись, вонзили зубы и отскочили… Подошел медведь… Ударив несколько раз лапами волков и леопарда, отогнал их от пока живого певца… Еще один медведь схватил Мезенция с другой стороны… Ничего не было слышно. Звери разодрали его на части, и каждый поволок свою добычу – свой кусок…

____________________

Плот с веселыми девушками стал тонуть… Крокодилы оживились, постепенно набирая скорость… Ничего не было слышно…

____________________

Колизей радовался вместе с девушками… с леопардом и медведями… с крокодилами и бегемотами… Красные брызги летели с арены на белые одежды…

____________________

– Слава Цезарю!!!… – выла благодарная толпа, на которую сыпались кренделя, булочки, и падали сосиски.

____________________

Принцепс скривился – всю ночь у него болели зубы – издали это могло сойти за улыбку для великого римского народа – слюны было много, – он сплюнул ее вниз кому-то на голову – зуб мешал четко выговаривать все буквы, но он постарался громко и внятно, с выражением, сказать, обращаясь к публике:

– К-козлы!…

Колизею было плевать и на Орфея, и на Мезенция, и на Цезаря. Он ревел, восхищенный сам собою.

In nomine patris, et Spiritus sancti, et filii…

Пламя светильника – маленький рыжий язычок – дергалось, плясало? показывало язык…

Августин закрыл глаза. Глаза болели уже несколько дней. Они резали, пекли… Бог так хотел… Все время текли слезы… Раскаленный песок в глазах жег…

Враг искушал отложить, бросить перо… упасть ничком и разрыдаться… Черные, серые тени…