Сергей Герасимов - Шаги за спиной

– Я не хотел.

– Я сейчас убью тебя вот этой вазой и скажу что не хотела.

– Убей.

– Не могу.

Минут через сорок заявились санитары. Тамара уехала с ними. Солнечное утро переходило в солнечный день, только на горизонте пробирались намеки на облака. Шевелились верхушки деревьев, приплюснутые неровностью оконного стекла. У мальчика в соседней квартире умер попугай – попугаю было уже семь лет, это много для попугая. День разгорался, все спешили на пляж. Мухи наматывали круги вокруг ламп.

После обеда позвонила Тамара.

– Все в порядке, – сказала она.

– Значит, зря волновались?

– Нет, не зря. Зачем ты это сделал?

– Я не хочу говорить тебе правду, – сказал Валерий.

– Я хочу услышать.

– Этой весной, при точно таких же обстоятельствах, я встретился с Людмилой. Мне стыдно в этом признаться, но тогда я был еще мальчиком. Я думал, что так всю жизнь и проживу.

Она помогла мне. Она усыпила своего гостя десятью таблетками и показала мне все, что умела. Это была единственная ночь, единственная такая ночь в моей жизни. Я тебя люблю, но с тобой я не переживал и доли того.

– И ты решил повторить?

– Да.

– Тебе удалось?

– Почти. Это было иначе, но почти так же хорошо.

Тамара помолчала.

– Ты меня слушаешь?

– Да. Не приезжай в больницу.

– Я приеду не к ней, а к тебе.

– Не приезжай ко мне, – сказала Тамара. Я не хочу тебя видеть. Если я увижу тебя еще раз, я пропала. Я ухожу от тебя. Прощай.

– Подожди!

– Что еще?

– Ты уходишь из-за матери?

– Нет.

– Тогда почему?

– Потому что ты сумасшедший. Ты был сумасшедшим еще тогда, когда я увидела тебя в первый раз. Ты сидел в больничном кресле, на тебе была больничная пмжама, вся грязная. У тебя была борода – ты не брился. А твои глаза были совсем сумасшедшие. Ты сжимал кулаки и разговаривал сам с собой.

Все, что случилось дальше, было только продолжением этого. У тебя постоянный бред, ты вечно слышишь шаги, ты видишь привидений. И ты такой жестокий, что я не могу этого терпеть!

– Но ведь ты сама их видела и слышала!

– Нет, я только подыгрывала тебе. Я думала, что это пройдет. Пойми, тебе надо лечиться. То, что ты сделал сегодня ночью – это…

– Это что? Ты все же уходишь?

– Да.

– Ты меня жутко обидела сейчас, ты знаешь? Ты знаешь, что я не прощаю обид? Ты знаешь, если каждая стерва…

– Прощай. – Она повесила трубку.

Валерий прошел по комнате, вслушиваясь в шаги. Шаги звучали отчетливо. Он включил магнитофон на запись и прошел снова. На записи были слышны только его собственные шаги. Он попробовал еще раз – тот же результат. Тогда он спустился в подвал и вошел в бывшее бомбоубежище. Массивная дверь все еще держалась двумя зелеными ручками. Все было загажено местной молодежью. Молодежь определенного сорта обожает гадить на видных местах – удалым движением спускает штаны и, нагадив, чувствует себя Стенькою Разиным, не меньше. Он закрыл за собой дверь и постоял в полной темноте. Призраки не появлялись.

Он позвонил в дверь мальчика – того, у которого умер попугай. Мальчик сидел с красным носом.

– Можно тебя попросить?

– Пожалуйста.

– Я сейчас пройду по комнате, а ты послушай. Сколько ты услышишь шагов?

– Пожалуйста.

Валерий прошел, громко топая.

– Ну что?

– Только ваши шаги. А разве могут быть другие?

Валерий вернулся к себе. Значит, я сумасшелший, подумал он. Простой, банальный сумасшедший. И моя болезнь усиливается. Сначала одни шаги, потом много. Потом появляются призраки. А Тамарка все врала, гадина. Но что же теперь.

Верить врачам? Тогда мне осталось совсем недолго. Я ведь думал, что я особенный, что я не болен, что врачи ничего не поняли. Значит, мне скоро умирать?

Он выскочил на улицу и стал останавливать машину. Машины не останавливались. Он вышел на дорогу и остановил одну грудью.

– В больницу! Срочно!

Тамары уже не было. Она уехала и не было никакой возможности узнать куда. Вот и все. Вот и все кончилось.

Теперь ты такой же умник, как и тот, что орал громовым голосом про войну и бегал, задирая колени. Потом десятилетний мальчишка бил его ногами по голове. Это еще лучшее, что тебя ждет. Потом ты станешь развалиной, которая не умеет говорить, ходить и умно улыбаться – умеет только мочиться под себя, вздыхать и выпускать газы. Потом ты не сможешь даже этого и просто умрешь никому не нужный.

– Сумки, прочные сумки! – кричала женщина.

– Мне нужна такая сумка, чтобы выдержала четырнадцать бутылок водки, – сказал Валерий.