Дмитрий Грунюшкин: Дерьмовая работа

Очередной кавказец летит сломя голову, торопясь донести свое «имущество» до места назначения. Летит так быстро, что Димка не успевает не только спросить деньги, но и нажать на кнопку, чтобы открыть стопор. В итоге кавказец со всего маху налетает лбом на турникет, да так, что он (турникет), бедный, загудел. Кавказец ахает и свирепо вращая глазами выкрикивает в нашу сторону пламенную речь, заканчивающуюся словами «……Могит хан». Димка делает обиженное лицо и отвечает: «Сам ты Могит хан!». Кавказец несколько секунд тяжело дышит, но, в конце концов, естественное желание перевешивает все остальные чувства, и он, отчаянно взмахнув рукой, бросается вниз по лестнице.

Через какое-то время возвращается спокойный и умиротворенный и, заглянув в окошко, спрашивает:

– Зэркало ест?!

– Есть.

– Покажи мое достоинство, пасматрэт надо.

Димка, недолго думая, хватает зеркало и выставляет его в окошко под таким углом, что кавказцу видна только часть тела ниже пояса. Он пытается присесть и заглянуть в зеркало, но это слишком неудобно. После полминутной возни он выпрямляется и грозно вопрошает:

– Ты чего мне показываешь?

– Ты же хотел достоинство посмотреть.

Клиент расплывается в довольной улыбке:

– Этот достоинство смотрэт нэ надо, он работать нужен! – после этих слов он сам поворачивает зеркало под нужным углом и, аккуратно причесавшись, уходит. Все это время я давился от смеха, чтобы не обидеть «горячего» клиента, но теперь, после его ухода, смеяться уже не могу, а только судорожно икаю.

Ставки успели измениться, теперь «удовольствие» стоит 200 рэ. Идем нога в ногу с семечками. Цена на пиво, к которой мы хотели «привязать» свою ставку, прыгает непредсказуемо.

Дзинь! – на подоконничек ложится железный полтинник. В окошке худой тип, явно куда-то спешащий. Димка, не поднимая глаз, говорит:

– Еще.

Дзинь.

– Еще.

Дзинь, – и тип, и Димка предельно спокойны и невозмутимы.

– Еще.

Тип на секунду задумывается и достает стольник.

– Перебор.

Тип забирает один полтинник и, спускаясь по ступеням, про себя бормочет:

– Очко.

– Мне льготный нужен! – это заявляет рослый ветеран, по виду, похоже, ветеран НКВД.

– Знаете, ветеранский зал сейчас закрыт на реконструкцию. Если хотите, можно пройти в общий.

Ветеран удовлетворен и, горделиво вышагивая, идет справлять свою ветеранскую нужду. Вот, блин, павлин. Какая, спрашивается, ему разница, в каком зале сидеть, если они одинаковые?

– Ты когда-нибудь видел, чтобы мужик в «Поле чудес» запутался? Если он, конечно, не пьяный? – задумчиво спрашивает Димка, наблюдая, как три или четыре женщины пытаются вырваться из плена турникета-вертушки.

Если не мудрить и идти прямо, то никаких проблем с этой вертушкой не возникает. Но постоянно находятся «экспериментаторы», которые идут в обход, то есть делают полный оборот вместе с «Полем чудес» (так мы окрестили турникет) чтобы подойти к кассе, а потом пол оборота назад, чтобы попасть на лестницу.

В данном случае это дело подкрепилось коллективизмом – женщины шли друг за другом, толкая перед собой крылья турникета, при этом подталкивая идущую впереди в спину. Таким образом, даже оказавшись перед выходом на лестницу, они не успевали выскочить из «заколдованного круга», снова затягиваемые в это поступательное движение – и все абсолютно молча!

После двух полных оборотов Димка решает предпринять какие-то шаги. Он высовывается в окошко и испуганно спрашивает:

– Что? Окружаете?

Хоровод на секунду остановился и одна из несчастных, оказавшаяся перед лестницей, пользуясь остановкой, смогла выскочить. А за ней потихоньку выбрались и остальные.

Нет, что ни говори, а у женщин абсолютно своя, чисто женская, психология. И юмор своеобразный. Пример:

– За детей платить?

– Нет. Бесплатно.

Женщина кладет двухсотку и проходит.

– А где же ребенок?

– На улице. Он не хочет.

А теперь о тех, чья служба и опасна и трудна. О тех, кто намозолил всем глаза. Это стихи. Лирика, так сказать. Переходим к прозе Есть, конечно, и среди ментов люди. Наши, рыночные, стали уже почти родными. Случается, что кто-то из незнакомых ментов пытается заплатить, но мы честно возвращаем деньги. Но большинство – люди с откровенным комплексом власти. Эти парни семи миллиметров во лбу потрясающе похожи на незабвенного Полиграфа Полиграфовича. Дети Шарикова. Зачем, спрашивается, этим правозахоронителям в гражданском «ломиться в открытую дверь», т. е. проходить бесплатно в наглую и только после скандала с видом победителя показывать удостоверение? Видимо, они очень ценят свое милицейское дерьмо, раз считают что все вокруг обязаны угадывать их профпринадлежность по глазам. Или, может, по запаху? Я даже догадываюсь, каким должен быть запах. Ведь они из «внутренних органов».