Вячеслав Пьецух - Жизнь замечательных людей - Повести и рассказы

Аппарат Сокольского произвел в звукотехнике настоящий переворот. Давным-давно было известно, что на гладких поверхностях, будь то столешница или дверь, самопроизвольно записываются звуки и голоса, и, собственно, весь фокус состоял в том, чтобы исхитриться их внятно воспроизвести. Так вот, аппарат Сокольского явственно снимал с гладких поверхностей звуки и голоса.

Первое испытание провели на стене дома № 4 по Невскому проспекту и получили убедительный результат. Именно аппарат воспроизвел звукозапись, сделанную, предположительно, в первой половине марта 1953 года: сквозь шарканье ног, звуки клаксонов, какой-то гул вдруг прорезался женский вопль:

– Иосиф Виссарионович! На кого ты нас покинул, отец родной?!

Вскоре изобретение было зарегистрировано, получило патент и европейскую известность; ближайший помощник именинника Тимофеев перешел с ним на «вы», жена Катерина, видимо, в расчете на Государственную премию, уже составляла списки, чего купить.

На несчастье, очередной опыт Антон Сокольский надумал осуществить в своей собственной квартире в старинном доме по Суворовскому проспекту, где они жили вдвоем с женой. Приладил Сокольский свой аппарат к стене и в результате чего только не наслушался, например:

– Я вас в последний раз спрашиваю, милостивый государь: намерены вы стреляться, или я вас записываю в подлецы?!

А то:

А то:

– Нынче каков дисконт-то на Русско-Азиатский банк? Полтора процента! А ты на меня наседаешь – гони должок...

И вдруг голос сподвижника Тимофеева:

– Кать, ты не знаешь, куда подевались мои носки?

Как вор Мутовкин задумал обмануть государство и погорел.

Ошибочно говорят: «Поделом вору мука» – потому что наше расчудесное государство можно грабить безнаказанно, особенно если в гомерических масштабах, и даже такое занятие в порядке вещей, но обманывать – это зась.

Когда сравнительно недавно вышла – заметим, беспримерная в мировой юридической практике – превентивная амнистия для воров, которые украдут не больше, чем на триста сорок пять рублей новыми деньгами, некто Мутовкин, сообразившись с обстоятельствами, ограбил пивной ларек. Предварительно он прикинул на бумаге, чего и сколько нужно взять, чтобы уложиться в триста сорок пять рублей, и умыкнул бочку чешского пива, ящик воблы, мешок соленых сушек и шелковое кашне. С ворованной снедью Мутовкин справился за два дня и на третий день пошел сдаваться в милицию, будучи совершенно уверенным, что в худшем случае его для проформы посадят до вечера в КПЗ.

Не тут-то было. Во-первых, его упекли в Бутырки, где он моментально пострадал от товарищей по беде. Вошел Мутовкин в камеру, сказал:

– Приветствую вас, господа ссученные, урки и фраера!

У́рок, вообще публику нервную, задело, что новенький поставил их ниже ссученных, и они намяли ему бока. Во-вторых, в предварительном заключении Мутовкин отсидел два с половиной года, пока двигалось его дело, и он проклял свою судьбу. В-третьих, судебное разбирательство пошло совсем не так, как Мутовкин предполагал, а до жути въедливо и чревато, и у бедняги даже возникло нелепое подозрение, будто бы его подводят под исключительную статью. Как раз накануне слушалось дело одного прожженного дельца, который украл целую мебельную фабрику, и, поскольку наказать вора не удалось, судьи действительно сердились по пустякам.

Когда Мутовкин предъявил обвинению свои расчеты, из которых выходило, что он нанес государству ущерб в размере трехсот сорока рублей новыми деньгами, Народный заседатель ему сказал:

– А шелковое кашне?!

Мутовкин в ответ:

– А что шелковое кашне?.. У нас в универмаге ему красная цена семь рублей с копейками...

– А дефолт?!

– А при чем здесь дефолт, если я совершил правонарушение за два года до того, как наш рубль катастрофически пал в цене?

– А при том, что вот у нас имеется постановление Совета министров от 4 декабря...

– Ну и что они там постановили?..

– Они постановили, что по причине плачевного состояния финансов пускай дефолт приобретает обратную силу, и поэтому вы, обвиняемый, в действительности украли на триста семьдесят два рубля!

Заседатель сделал внушительную паузу и после продолжил, подмигнув другому заседателю и судье:

– По-видимому, обвиняемый думает, что он один умный, а на государственный аппарат работают дураки. Ну ничего: мы сейчас ему продемонстрируем, кто умный, а кто дурак.