Виктория Токарева - Тихая музыка за стеной [сборник]

Алла поняла, что Михайло – не случайность в ее жизни. Он был записан, приписан к ней в книге судеб.

– За что нам такие испытания? – проговорила Алла.

– Бог испытывает тех, кого любит, – ответил Михайло.

– Лучше бы он нас не любил.

– Не замечал… – поправил Михайло.

В этот период они сроднились. Но все равно пустыня и сухой шелест песка под ветром.

Звонил Франк. Анна разговаривала с ним спокойно и вежливо, но ненавидела. Ей казалось: из-за Франка она поехала в Ялту, пропустила начало Славочкиной болезни. Получалось, что Франк виноват, пусть даже невольно. И пусть идет своей дорогой. Ничего ей от него не надо. И его самого тоже не надо. Урод. Но эти мысли плавали глубоко внутри – подтекст. А текст – самый светский и непринужденный и даже заинтересованный. Франк интересовался диссертацией. Он не подозревал, что диссертация – тоже песок. И будь она проклята.

Настала перестройка. Пришел Горбачев.

Горбачев подолгу разглагольствовал в телевизоре, шестьдесят процентов лишнего текста. Купался в собственных словах.

Институт, в котором работала Алла, закрыли. Помещение сдали в аренду под мебельный магазин.

Все возмущались, кроме Аллы. Алла ни о чем не сожалела. Она и раньше знала, что вся деятельность целого института – это переливание из пустого в порожнее плюс вранье. История искажалась, как того требовала линия партии, в угоду тетке Галине и иже с ней.

Алла быстро переквалифицировалась в челноки. Ездила вместе с Гузелькой в Польшу за мануфактурой: кофточки, юбочки и прочий ширпотреб. Идея принадлежала Гузельке. Гузелька воспринимала жизнь как она есть – без комплексов и без фанатизма. Историк – хорошо. Челнок – тоже хорошо, больше движения. А движение – это жизнь.

На границе челноков обирали таможенники – молодые, пьяные, с лоснящимися рожами, воняющие водкой и луком. Они шли по коридору вагона, открывали дверь в купе и вымогали деньги. И попробуй не дать.

Гузелька нашла выход. Она купила в церкви несколько небольших икон и брала их с собой в поездку. Как только таможенники начинали свой рейд, Гузелька торопливо расставляла иконы, надевала простенькую косыночку, зажигала свечи. Алла проделывала то же самое: надевала косыночку и складывала руки перед грудью. Обе начинали истово молиться, растягивая гласные, как на клиросе. Получался довольно слаженный дуэт: «Отче наш, да святится имя твое-е-е…»

Таможенники открывали дверь и застывали.

– На храм собираем, на детский дом, сиротам сирым, – выпевала Гузелька. – Подайте сколько можете, Бог воздаст, Боженька все видит…

Таможенники переминались, однако деньги отстегивали. Небольшие. Но все равно прибыток, а не убыток.

Таможенники уходили, аккуратно задвигали за собой дверь. Алла стаскивала косынку, вытирала лицо. Выдыхала: уф! Она уставала от лицедейства. Это все равно что отыграть целый акт в спектакле: перевоплощение, напряжение, выплеск адреналина. Кровь начинала быстрее бежать по сосудам, Гузелька хохотала, появлялись какие-то краски. Но через час снова желтый песок, желтое солнце, тоска и еще раз тоска.

Славочка, где ты? Почему не снишься?

Челночный бизнес приносил доход. Алла зарабатывала, как ни странно. Купила отечественную машину «Ока». Научилась ездить.

Машина была неудобная, некуда девать длинные ноги, и вообще «Ока» больше напоминала мотоцикл, покрытый кузовом. Но все равно – индивидуальный транспорт. Лучше, чем муниципальный.

Учил инструктор. А после инструктора – Михайло. Закреплял пройденное, нарабатывал навыки.

Выезжали поздно вечером, когда дороги пустые, и ехали до аэропорта Внуково и обратно. Алла оказалась способной. Машина ей подчинялась. Движение уравновешивало. Хорошо ехать и ни о чем не думать, кроме как о дороге и о переключении скоростей.

К власти пришел Ельцин.

Он мало говорил, но много пил.

Старая экономика разрушена, новая не построена. В магазинах только минеральная вода и сливочное масло в пачках. Страна походила на самолет, который совершает посадку в тумане. То ли долетит, то ли разобьется. Возможно и первое и второе.

Началась повальная эмиграция. Уезжали в Америку, в Германию, в Израиль. Кто куда. В России осталось два процента евреев. Тетка Галина была бы довольна.

Франк эмигрировал в Америку, получил место в университете. Он уехал со своей сестрой – старой девой. Она занималась хозяйством, он читал лекции. Брат и сестра были нежно привязаны друг к другу.

Алла сменила челночную деятельность на предпринимательскую. У нее появился партнер Манукян из Челябинска.