Виктория Токарева: Тихая музыка за стеной [сборник]

© Токарева В. С., 2011, 2012

© Оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2016

Издательство АЗБУКА®

Когда Ариадна появилась на свет божий, ее маме Лизе было двадцать лет, бабушке – сорок пять лет, а дедушке – шестьдесят.

Все любили всех: дедушка и бабушка обожали друг друга, души не чаяли в своей дочке Лизе, и все хором полюбили новую девочку Ариадну. Так звали дедушкину маму графиню Ариадну Шереметьеву.

Дело в том, что дед и бабка – из бывших. Их предки происходили из богатого и знатного рода. Этот род продолжался бы и дальше, но его прекратила революция семнадцатого года.

Дед тщательно скрывал свое происхождение. Он был вынужденный конформист. Обнаружить правду в те годы значило потерять жизнь. А жизнь больше правды. Правда – составляющая жизни. Если теряешь саму жизнь, кому нужна твоя правда? Правда – это только слова, а жизнь дается Богом, и только Бог может ее отменить. К тому же деду нравилось жить независимо от социального строя и от такого понятия, как справедливость.

В юности дед пел: «Боже, царя храни», в зрелости приходилось петь: «Вышли мы все из народа». И ничего. У деда был хороший слух и красивый голос. Его ставили запевалой.

Родители бабушки были помещики. После революции бабушка говорила, что они агрономы. Врала, но не полностью. Хороший образованный помещик разбирался в сельском хозяйстве, являлся в какой-то степени агрономом. Фамилию Шереметьев сократили на треть. Получилось Шеремет. Вполне рабоче-крестьянская фамилия.

Ариадну записали Шеремет, поскольку родного отца не имелось в наличии.

Когда-то он, конечно, был, но его выдворили из семьи как простолюдина.

Позже Ариадна узнала, что папашу звали Алик и что он каждый раз, садясь за стол, занимал место дедушки. Бабушка возмущалась и говорила: «Сядьте на свое место», на что Алик удивленно поднимал брови и спрашивал: «А разве не все равно, где сидеть?»

Бабушка тяжело вздыхала. Она понимала, что в семье Алика не было традиций, а сам Алик без рода без племени. Есть он тоже не умел, в смысле – не умел пользоваться приборами, жевал слишком быстро, как будто боялся, что у него отнимут. Чай пил из блюдца, тянул, как из лужи.

Алик любил посещать баню, но после бани надевал нестираную рубаху, и от него неизменно пахло потом. Бабушка предоставляла ему чистую глаженую рубашку, но Алику жалко было использовать такую красоту, мять и грязнить, и он надевал старую. В сущности, скромный был человек. Однако Шереметьевы его не оценили, а Лиза своего голоса не имела. Вообще-то имела, конечно, но он был слишком слабый на фоне бабушкиного авторитарного вопля. Графиня – она графиня и есть.

Лиза в те поры была студентка консерватории. Голос – как у ангела. Когда она пела, бабушка плакала. Не могла сдержать слез любви и восторга. Все ждали, что Ариадна (сокращенно Ада) тоже будет петь. Но оказалась бесслухая. Гудок.

Ада росла в неполной семье, без папы. Но при наличии такой бабушки никакого папы и не требуется.

Бабушка следила за обучением, за воспитанием, за питанием. Обучала хорошим манерам: правильно сидеть, держать спину, есть с закрытым ртом, не перебивать взрослых, не задавать вопросов, не рассказывать о себе, когда не спрашивают, не считать партнера глупее себя, не хлебать щи лаптем – это значит не снисходить до нижестоящих, держать дистанцию. Следить за модой, но не быть смешной, не надевать на себя откровенной дешевки.

Сама бабушка носила на пальцах семейные бриллианты, никогда не снимала. Украдут. Руки ее постоянно пребывали в воде, то стирали, то чистили овощи. Руки перестали быть холеными, пальцы раздулись от воды и от возраста, но бриллианты не менялись и продолжали стрелять синими огнями. При зажженном свете они переливались всеми цветами радуги – видимо, бриллианты имели безукоризненно качественную огранку.

Бабушка следила за учебой Ариадны, навещала школьных учителей, ничего не пускала на самотек. Однажды она увидела, что у Ады в четверти пятерка по пению. Как это понимать? Гудок, поет мимо нот, и вдруг – отлично. Это проявление попустительства и несправедливость. То же самое, как за знание поставить два. Такое «пять» может извратить понимание ребенка о своих возможностях.

Бабушка отправилась к учительнице пения и спросила:

– За что вы поставили моей внучке «отлично»?

Сильно немолодая учительница вытаращила страдальческие глаза и объяснила: