Виктория Токарева - Дерево на крыше [сборник]

Сел. Спустил ноги на пол. К ногам тут же подошел кот. Потерся. Тот же кот и так же потерся.

Из коридора доносился голос Татьяны. Она всегда орала в трубку, не доверяла технике. И сейчас орала.

Александр понял, что он жив. Пистолет дал осечку.

Второй раз он стреляться не стал. Испугался.

Татьяна Дабижа открыла три химчистки. Это оказалось непросто: взятки, подписи, аренда помещения.

Татьяна взяток не давала. Манипулировала именем Александра. Отказать ей – значит отказать большому художнику. А большие имеют дополнительные права на все, и на аренду помещения в том числе. Чиновники решали вопрос. (Бюрократическая формулировка.)

Александр целыми днями лежал лицом к стене, не хотел жить. Потеря смысла жизни.

Эта постоянная депрессия – как гиря на ногах Татьяны. У нее ведь никто не умер, и даже наоборот: деньги текут рекой, жизнь бьет ключом.

Надо было как-то решить вопрос с Александром. Но как?

Если смысл жизни потерян, его надо заменить. Замена смысла.

Татьяна сосредоточилась. Она умела сосредоточиться, когда надо.

В этом крылась причина ее жизненного успеха.

У Александра развилась бессонница. Он засыпал под утро и спал до обеда.

– Так и будешь? – спрашивала Татьяна.

– А что? Я тебе мешаю?

– Ты же не птица. Мужик должен работать и зарабатывать.

– Для кого?

И в самом деле. Татьяна зарабатывает, как семь мужиков. А ему одному – много ли надо? На похороны? И так похоронят. На поверхности не оставят.

Все лучшее осталось в том времени, когда он жил с Верой и считал себя несчастным. Именно тогда он снял свои лучшие фильмы. Именно тогда испытал самые яркие чувства…

Александр сожалел, что не умер от желчного перитонита. Он был в расцвете славы. Его хоронили бы с почестями, как члена политбюро. Он не женился бы на Татьяне, не обидел бы Веру, не узнал бы о смерти сына… Однажды его разбудили шаги, голоса, стук дверей. Александр открыл глаза и увидел посреди своей комнаты девочку лет пяти. Она была замотана в пуховый платок и походила на маленькую бабенку.

«Ребекка», – толкнулось в Александре. Он ее никогда не видел, но сразу узнал. Девочка не похожа на Ванечку, но видно, что его дочь. Те же синие, граненые глаза и та же манера стоять, выпятив пузико.

В дверях маячила нестарая женщина лет пятидесяти. Вот уж точно копия Ребекки. Вернее, наоборот. Девочка – копия бабушки.

– А где Оля? – спросил Александр.

– Замуж вышла, – отозвалась бабушка. – В Риге живет. Там свои дети.

Значит, Ребекка не понадобилась в новой семье.

На девочке было тяжелое пальто, сшитое на руках. Детей в городах давно так не одевают. Современные дети носят пуховые легкие комбинезончики. А здесь – бедность. Та самая голь, которая на выдумки хитра.

Татьяна высилась среди комнаты – торжественная и взволнованная, как на сцене. Это был ее проект: поехать в Мамыри, разыскать внучку Александра и привезти с доставкой на дом.

– Откуда ты узнала? – спросил Александр.

– Не в колбе живем, – загадочно отозвалась Татьяна.

Она повела гостей на кухню. Их надо было накормить и расселить. Татьяна собралась прописать Ребекку и бабушку на площадь Ивана. В свою бывшую квартиру. Предстояли справки, документы. Предстояло свершить невозможное.

Но для Татьяны ничего невозможного нет. Вся ее жизнь – скачки с препятствиями.

Татьяна любила препятствия, как молодая кобыла, когда надо сгруппироваться и перепрыгнуть, не зацепив. Без преодолений скучно и вяло. Что за жизнь без преодолений…

Татьяна вывела гостей из комнаты. Закрыла за собой дверь, чтобы не нарушать режим Александра. Но Александр не лег больше лицом к стене. Сколько можно смотреть в стену, что там можно увидеть, кроме пальмочек?

Надо вставать. Надо работать и зарабатывать. Тащить эту беспомощную парочку: бабушку и внучку.

Бог даст день, а пищу даст Александр.

Иванушка будет доволен. А может быть, он и подослал.

Прошли годы.

Вера умерла.

Незадолго до смерти она дала телевизионное интервью. Передачу записывали в доме престарелых, и у всех создалось впечатление, что она умерла в богадельне. Но это не так. Вера умерла в своей квартире, которую ей когда-то помог купить Александр. Дал половину суммы.

Мог бы, конечно, дать всю сумму, но и половина лучше, чем ничего.

Бог даровал Вере легкую смерть. Во сне.

Вера лежала со спокойным разглаженным лицом – красивая и ясная. Может быть, она простила всех и вся. Или забыла всех и вся. Ее ждала встреча с сыном, с его картинами, которые он написал неземными красками.