Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого

– Никогда раньше зима в этих горах не была столь жестокой, – драматизировал ситуацию звучный мужской голос по радио. – Побиты все погодные рекорды.

Час за часом мы наблюдали, как снег заносит нас, стремясь изолировать от остального мира. К нам с Синди присоединился Джори.

И вновь я видела, как мы четверо, закрытые в единственной комнате, шепчемся о Санта-Клаусе, надеясь, что он придет и отыщет нас. Крис тогда написал ему письмо. Как жаль мне было наших близнецов, когда они проснулись наутро после Рождества! Они просыпались для новых несчастий, не в силах даже припомнить ничего хорошего в прошедшем.

Звук кашля Джори вернул меня к настоящему. Я со страхом взглянула на него: каждые несколько минут Джори задыхался от приступов кашля. Вскоре он направился в кресле-каталке в свою комнату, сказав, что хочет лечь. Я с удовольствием помогла бы ему, но знала, что Джори хочет делать все сам.

– Я снова начинаю ненавидеть этот дом, – проворчала Синди. – Теперь вот Джори простудился. Я знала, что здесь так и будет: холодно и страшно. Я специально позвала Ланса с собой, чтобы чуть отвлечься от этого кошмара. Я надеялась, что у нас на Рождество будет каждый день вечеринка, мы все будем слегка пьяные и веселые. И я позабуду, что живу рядом с этими тенями, рядом с Бартом и этим скрюченным Джоэлом. А теперь у меня никого нет, кто бы успокоил меня, кроме тебя, мама. Джори держится так отстраненно, он думает, что я еще совсем ребенок и неспособна понять его проблемы. Мелоди вообще ни с кем не разговаривает. Барт слоняется с таким видом, будто замыслил преступление. А этот старик пугает меня так, что холод пробегает по спине. У нас нет знакомых. Никто никогда не приезжает в гости. Мы все заперты здесь и действуем друг другу на нервы. Я так жду этот бал, который замыслил Барт. По крайней мере, там я смогу встряхнуться и повеселиться.

Как из-под земли появился Барт с криком:

– Ты не останешься здесь! Ты подкидыш, которого пригрела моя мать!

Синди вспыхнула:

– Ты опять пытаешься сжить меня со света, шут гороховый? Но у тебя это не выйдет! Я больше не боюсь тебя!

– Не смей называть меня шутом! Подкидыш!

– Ну, ну, что ты сможешь со мной сделать, шут?! – Синди дразнила его, прячась за стульями и столами, провоцируя погоню. Тем самым она давала себе хоть одно развлечение в этот скучный день.

– Синди! – возмутилась я. – Как ты можешь так разговаривать с Бартом? Сейчас же извинись перед ним, сейчас же!

– Нет, извиняться я не буду – мне не в чем извиняться! – Она кричала не на меня, а на Барта. – Он – зверь, маньяк, он ненормальный и хочет сделать нас всех такими же ненормальными!

Я увидела, как бледнеет лицо Барта, и закричала что было силы:

– Остановись!

Но Барт рванулся и схватил Синди за волосы. Она пыталась вырваться, но он держал ее крепко. Я вмешалась, чтобы предотвратить попытку Барта ударить ее. Барт навис над Синди и произнес:

– Если ты еще хоть раз попытаешься говорить со мной в таком тоне, малышка, ты пожалеешь об этом. Ты любишь свое тело, свое лицо, свои волосы… Но еще одно оскорбление – и ты будешь прятать их от людей и разобьешь все зеркала!

Судя по тону, его угрозы были серьезными. Я помогла Синди встать.

– Барт, ты не посмеешь. Всю жизнь ты отравлял существование Синди. Как ты можешь после этого обвинять ее в том, что она хочет возмездия?

– Ах так? Ты на ее стороне, и это после того, что она сказала?

– Синди, скажи ему, что ты извиняешься, – умоляюще попросила я. Затем обернулась к Барту: – И ты извинись, я прошу.

В темных глазах Барта была нерешительность, когда он увидел мое горе и отчаяние. Но она моментально прошла, едва Синди взвизгнула:

– Нет! Я не извинюсь! И я не боюсь его! Ты такой же придурок, как этот старый шут, который бродит по дому и бормочет себе под нос. Мальчик, из тебя тоже скоро песок посыпется! Может, ты и свихнулся на том, что тебе не надо ничего, что нужно мужчине, братик!

– Синди… – в шоке прошептала я. – Извинись перед Бартом.

– Никогда, никогда, никогда, в особенности после того, как он поступил с Лансом!

Ярость на лице Барта испугала меня.

К счастью, в тот же момент в комнату вошел Джоэл. Он встал со скрещенными на груди руками и спокойно встретил яростный взгляд Барта:

– Сын мой, прости ей. Бог видит и слышит все, и час кары Господней наступит. Она как птичка, которая действует по инстинкту, не зная законов морали. Она говорит, поступает, как дитя, бездумно. Она ничтожество по сравнению с тобою, Барт. Это просто копна волос на голове и вешалка для тряпок – а ты рожден для того, чтобы мыслить и вести за собой.