Синтия Суонсон - Книжная лавка

– Ларс… кажется, началось, – охнула я.

– Но еще рано! – В его обычно спокойном голосе послышалась паника. – Еще слишком рано!

Я пожала плечами и даже нашла в себе силы рассмеяться:

– Ага, попробуй скажи им об этом.

В больнице нам сообщили, что потребуется кесарево сечение.

– Они не переживут естественных родов, – сердито сказал нам с Ларсом доктор Сильвер. Я попыталась убедить себя в том, что доктор не на меня сердится, но звучало это именно так.

Помню, как Ларс держал меня за руку, как неохотно выпустил мои пальцы, когда меня увозили в операционную. Помню добродушное лицо пожилого анестезиолога.

– Сосчитайте-ка от десяти до одного, милочка, – велел он. Я досчитала до шести, потом стало темно.

Очнулась я в обычной больничной палате. Низ живота горел от боли. Я поморщилась, повернула голову и снова закрыла глаза. Потом заставила себя осмотреться: рядом сидел Ларс.

– Дети… с ними все хорошо? – слабо прошептала я.

Муж устало улыбнулся:

– Все нормально. Они сейчас в отделении интенсивной терапии, потому что еще не могут дышать самостоятельно. Но это нормально, у них слишком маленькие легкие. Врачи говорят, что все прошло замечательно.

– А ведь я была права? Мальчик и девочка?

– Почти. – Ларс качает головой.

– Почти? В каком смысле?

– Любовь моя, у нас девочка. И мальчик. И еще один мальчик.

Пару мгновений я озадаченно молчу, ничего не понимая. Потом до меня начинает доходить.

– Ты хочешь сказать, что у нас… тройня?!

– Ага. Тройня. Врачи считают, что один ребенок спрятался за двумя другими, и из-за этого было слышно только два пульса. – Ларс глубоко вздыхает и берет меня за руку. – Митч и Мисси теперь с нами. Как назовем еще одного парня?

Я лежу на кровати в зеленой спальне, и все эти события встают у меня перед глазами, как будто это было вчера.

Как будто это и в самом деле было.

Думаю о Майкле, который так и остался «еще одним парнем».

Нежданным. Неожиданным.

Он оказался совсем не таким, как мы думали.

Я просыпаюсь дома. Если это место можно назвать домом: тихая квартирка с жизнерадостно-желтыми стенами, пропитанная ложным ощущением безмятежности.

Ложным? От этой мысли трудно избавиться. Я уже не уверена в том, где здесь выдумка, а где реальность. Жизнь с Ларсом и детьми начинает казаться такой правдоподобной, что я больше не могу списывать яркие подробности этого мира на свое богатое воображение.

Заставляю себя отвлечься от размышлений и варю кофе, чтобы в голове хоть немного прояснилось. Утро понедельника. Вчера Советский Союз наконец согласился убрать ядерное оружие с территории Кубы, и в США все вздохнули с облегчением. Я присоединилась к всеобщей радости и отправилась в гости к Фриде, чтобы посмотреть вместе с ней повторную трансляцию новостей. Мы сидели на диване перед телевизором и пили черный чай с медом. К моему огромному огорчению, у Фриды в холодильнике никогда не бывает сливок.

– Слава богу, – сказала Фрида, закуривая очередную ментоловую сигарету. К чаю она едва притронулась. – Слава богу.

Я разделяю чувство глубокого облегчения, охватившее всю страну, но напряженная обстановка на Кубе никогда не пугала меня по-настоящему – я так и сказала Фриде во время того ночного звонка. Наверное, мне было трудно представить, что третья мировая война уже стоит на пороге, а мы ничего не можем с этим поделать. Или все проще: размышления о воображаемой жизни занимали меня куда больше, чем судьбы мира. В общем, мне не верилось в неизбежность и серьезность этой угрозы. Как оказалось, я была права.

Пью кофе и обдумываю произошедшее. Я помню, как звонила Фриде посреди ночи и как она меня утешала. Помню новости про Кубу и вечер перед телевизором. Но что случилось между этими событиями? Качаю головой. Ничего, чистый лист. Что я делала, с кем разговаривала, о чем думала?

Допиваю остатки кофе, старательно отгоняя панику. Разве так может быть? Мне не удается вспомнить ни одной подробности о прошедших днях. Заглядываю в мусорную корзину, но там лежит только скомканная вчерашняя газета, хлебные крошки и упаковка от шоколадной плитки «Хершис». Я даже не помню, как ее ела. Когда? Где я была, что делала, где купила эту плитку? Отчаянно пытаюсь найти в памяти хоть одну зацепку, но тщетно.

Нужно собраться и перестать витать в облаках, думаю я, выходя на улицу за почтой. Пришла открытка от мамы, она явно отправила ее в разгар Карибского кризиса: