Синтия Суонсон - Книжная лавка

Мои губы растягиваются в слабой улыбке – так улыбаются те, кому не хочется это делать.

– Нет, Фрида. Ракет я не боюсь.

Не могу объяснить почему, но события на Кубе меня совершенно не тревожат. Все вокруг паникуют, а я чувствую непоколебимое спокойствие. Не знаю, в чем тут причина, но я уверена, что очень скоро все закончится.

– Не боишься? – Она удивлена. – А в чем тогда дело? У тебя все хорошо, сестренка?

Смотрю в окно на темную улицу. Я не могу ничего ей рассказать. Остается надеяться, что сны пройдут сами по себе. Может быть, я пока просто не увидела всей истории. А когда история закончится, исчезнут и сновидения.

– Все нормально, – наконец говорю я. – Просто… хотела услышать твой голос. Убедиться, что я дома, в безопасности.

– У тебя двери заперты? – уточняет Фрида, выдыхая дым.

Меня разбирает смех: никакие замки не спасут от того, что происходит в моей голове.

– Да, заперты. Нас с Асланом никто не потревожит.

– Тогда ложись и постарайся уснуть. Завтра увидимся.

– Ладно.

Чувствую себя ребенком, которого только что успокоила мама.

– Фрида…

– Что, сестренка?

– Спасибо, – шепчу я. – Увидимся утром.

Я возвращаюсь в кровать, закрываю глаза и пытаюсь уснуть. Не хочу никаких снов, пусть будут только темнота и тишина. Но этому желанию не суждено сбыться. Я вновь оказываюсь в другом мире.

Возвращение в воображаемую жизнь уже не вызывает прежнего шока. Непривычно другое: я все еще сижу в «Кадиллаке» на парковке у торгового центра. Кажется, это тот же день и то же время. Солнце по-прежнему висит над самым горизонтом. На мне такое же бежевое пальто и перчатки ему в тон, машина стоит на том же месте. Будто здесь не прошло и секунды. Впрочем, сны не обязаны подчиняться законам логики. Этот мир – все хорошее и плохое в нем – просто плод моего воображения.

Завожу двигатель, выезжаю с парковки и отправляюсь обратно на Спрингфилд-стрит. Ларс с детьми уже вернулись, машина стоит около дома. Захожу внутрь, зябко повожу плечами, вешаю пальто в гардероб. Кладу шляпу, перчатки и сумочку на полку.

– Мама!

Митч и Мисси виснут на мне с двух сторон, и я наклоняюсь, чтобы обнять их в ответ. Прижимаю к себе крепко-крепко, утыкаюсь лицом в белокурые макушки и вдыхаю глубокий чистый запах, идущий от их волос. В реальной жизни я никогда не обнимаю малышей. Откуда мне знать, какое это удивительное чувство? У меня почти нет знакомых с детьми. Конечно, я общаюсь с Грегом Хансеном, но это мой ученик, с ним такие нежности совершенно неуместны. Иногда я вижусь с племянниками Фриды, да и внуки Брэдли частенько заглядывают в наш магазин. Только я бы ни за что не стала обнимать их с таким пылом. Нам всем было бы ужасно неловко.

А эти двое не просто тянутся ко мне, они ждут ответной ласки. От этого открытия сердце начинает биться чуть быстрее.

В конце концов я выпускаю их из рук и спрашиваю:

– Ну как, вы хорошо повеселились?

– Замечательно! – отвечает Мисси. – Я выиграла первую игру, а папа вторую.

– А я забил страйк! – подхватывает Митч, прыгая от радости. – Сбил все кегли одним ударом!

– Какие же вы у меня молодцы! А где папа и Майкл?

– Наверху, – говорит Мисси. – Папа купает Майкла.

Купать ребенка в середине дня – это странно. Поднимаюсь по лестнице, стучу в дверь ванной:

– Это я.

– Заходи! – откликается Ларс. Он медленно и ритмично поливает Майкла водой из двух пластиковых чашек. Крохотные круглые позвонки выпирают на узкой спине, как бусины под кожей. Глаза Майкла закрыты, он улыбается и что-то мычит. Вопросительно смотрю на Ларса.

– Он начал тревожиться, – тихо отвечает Ларс на мой невысказанный вопрос, – и мы пошли домой. Ты же знаешь, теплая вода его успокаивает.

Я киваю, но не потому, что знаю об этом способе успокоения детских нервов, а потому, что сама часто так расслабляюсь. Теплая ванна помогает отогнать дурные мысли. Горячий пар, тихий плеск воды действуют умиротворяюще, с ними ничто не сравнится.

– Как провела время? – спрашивает Ларс.

– Хорошо… – Я сажусь на опущенную крышку унитаза и осматриваюсь по сторонам. Эта ванная меньше, чем у нас с Ларсом. Над умывальником висят такие же шкафчики со скошенными дверцами, только здесь они белого цвета. Стены выкрашены в небесно-голубой, на дальней стене – белые переводные картинки в виде рыбок, над ними наклеены пузырьки. Раковина, ванна и унитаз нежно-голубые, а пол покрыт блестящей белой плиткой.