Татьяна Москвина - Она что-то знала

А потому я кое-что знаю про этот „родительский мир”».

«То, что я сейчас расскажу, синтезировано мной из тысяч осколков смутного знания, рассеянных по человеческой истории. У меня нет ни сил, ни времени на доказательства, но даже если бы и были, я бы не унизилась до них. Доказательства – это что-то из жизни терпил с претензиями на учёность. Ни боги, ни тираны никогда не утруждали себя доказательствами. „Это так», и привет вам, птицы. Какие вообще в делах веры могут быть доказательства? Хотите верьте, хотите нет. Дрогнет что-нибудь в душе – „Да! Правда!» – значит, это вам нужно. Не дрогнет – идите себе мимо.

В мир очевидно подмешана порча. Она пронизывает весь мир без исключения – здесь нет ничего беспримесно прекрасного. Помню, когда у нас дома ещё не было холодильника, в пятидесятых годах, бабка всё билась за сохранение продуктов, яростно, хитро билась, но продукты ловко ускользали от бабки, затягиваясь белёсой или зелёной плёночкой плесени, источая скверный запах, – порча таилась в них изначально, её можно было только задержать на миг. Я около бабки всё была и вместе с нею сокрушалась: опять скисло! прогоркло! заплесневело! То же самое я потом нашла в людях – так и не встретив ни одного беспримесно прекрасного человека. Нет, во всех таилась порча и неумолимо вылезала и множилась. Пусть мы временны, тут ещё нет беды – но ужас прижизненного распада и разложения по прозванию „старость», его ничем оправдать нельзя, никакими нуждами нашего воспитания. В самом составе мира порча – и не только порча плоти. Что ж, разве душа не гниёт? Да сколько угодно гниёт и разлагается. Ни в ком нельзя быть уверенным – только что был человек, добрый и светлый, а через десять лет видишь мерзкую гадину. Я такое видела сотни раз. Порча! Но почему, откуда?

„Мир несовершенен, но Творец мира совершенен, – говорит нам христианство. – Порча мира есть следствие первородного греха людей», и более фантастического ответа быть не может. Мир-то существовал и до людей, как же они вдруг несут ответственность буквально за всё – за гниющие деревья, за разлагающуюся плоть, за хищное начало природы? Неужели акула до первородного греха была милой, чудесной рыбочкой?

Но были мудрецы около тёплого моря, в первые века христианства, когда ещё можно было свободно рассуждать о Боге, были смелые, отчаянные головы, не уснувшие в благоуханных сказках о всемогущем и всесильном. Они складывали довольно стройные картины мира, бесстрашно отвергая идею совершенства Бога. Откуда они взяли свои истории? Откуда просочилась истина? Судя по всему, от той, чьё имя они произнесли впервые, от Софии. Как выразился бы следователь – от основной фигурантки…

Порчу мира предопределил ошибочный поступок одного женского Божества, можно сказать строже – падение Божества. Некогда, в тридевятом царстве, полном богов, народилась резвая девушка, Божество страстное, незаурядного ума. Полагаясь исключительно на свою волю, София влипла в союз с низшим, неравным, недостойным её существом, спустилась ради него со своего божественного уровня. От этого несчастливого и мучительного для неё приключения и был рожден тот, кто стал творцом нашего мира. В источниках сообщаются разные его имена.

(здесь многое зачеркнуто, можно разобрать только отдельные слоги – «оф», «ял», «йе», далее имя повсюду зачеркнуто)

Ввязавшись в нелепую и некрасивую любовную историю и родив сына от этого мезальянса, София потеряла прежнее место в своей иерархии и с той поры ведёт одинокое, обособленное существование. Вообще же мудрецы древности полагали, что всего существует более трёхсот иерархий, с постепенно слабеющим совершенством и силой обитающих на этих ярусах богов, так что София – хоть и божество, но из нижнего слоя высшего общества.

Сын ее…оф, в суть которого замешалась трагическая ошибка матери, получился энергичным, страстным, хвастливым, самовлюблённым, тщеславным и недалёким созданием, оставаясь притом по природе и происхождению своему творцом. Ущербным – но творцом. Мир, который он сделал, сделан им по высоким материнским образцам, по правилам Творения, но сделан ущербно, с порчей.