Анатолий КУРЧАТКИН - ЦУНАМИ

— Господи, — проговорила Нелли, — и Крис здесь.

— Кто такой Крис? — спросил Рад.

Появление рядом с Дроном нового лица почти наверняка означало, что их разговор снова откладывается.

Дрон увидел Рада с Нелли и, вытащив руки из карманов, замахал ими крест-накрест над головой.

— Крис — это Крис, кто еще, — сказала Нелли. — Понятия не имела, что он здесь. Как с неба свалился.

— Ваш друг?

— Может быть. — Нелли шла, не глядя на Рада, откровенно пренебрегая разговором с ним, она неотрывно смотрела на троицу около «тойоты» — словно пыталась что-то понять, что требовалось ей понять непременно и что она пока понять не могла.

— Американец? — все же спросил Рад еще.

Его физиогномические способности оказались на высоте.

— Американец, — коротко отозвалась Нелли. Дальше, до самой машины, они уже шли молча.

Впрочем, только они приблизились к машине, к Нелли незамедлительно вернулся дар речи.

— Крис! Вот неожиданность! А я и не знала, что вы здесь. Это вы не сообщили? Или Дрон мне решил сюрприз устроить? Кто из вас двоих мне сюрприз устроил?

Она словно обвивала этого Криса своим приветствием — подобно тому, как плющ обвивает собой беседку, находя в ней опору для своей крадущейся плюшевой зелени, чтобы, разросшись, скрыть под цветущим плюшем давшую ему поддержку опору. Крис, слушая ее, плавился в улыбке, пытался выбраться из-под стремительно опутывавшей его зеленой сети — подавал ответные реплики, но его речь по сравнению с Неллиной выглядела сплошными невнятными междометиями. В конце концов он рухнул под ее обвивающим натиском.

— I beg your pardon, — только и повторял он, сменив польщенную улыбку на смущенную. — Прошу прощения.

«Один американец засунул в жопу палец и думает, что он заводит патефон» — ворвалась в память Рада непонятно как удержавшаяся там дворовая детская дразнилка.

Ощущение в результате, когда, представившись, пожимал этому Крису руку, было не из приятных.

— Проводите здесь отпуск? — с щедрой любезностью утвердительно произнес Крис, встряхивая Раду руку.

— О да, отпуск, — не стал разубеждать его Рад Тони, с радостной доброжелательностью переводя взгляд с одного на другого, широко улыбался, сияя своими рафинадными зубами.

— Есть предложение, — обращаясь к Нелли с Радом, но по-английски, чтобы всем было понятно, проговорил Дрон, — прежде чем спланировать куда-то за стол, взять лодку и прокатиться по реке.

— Ой, мы с Радом умираем от голода, — протянула Нелли.

— Нет, Дрон, если у других нет желания, то можно сразу в ресторан, — уступающим тоном торопливо произнес Крис.

Видимо, идея прогулки по реке принадлежала ему.

— Хотят, хотят! — решительно пресек его поползновение на либерализм Дрон. — Ты разве не хочешь? — посмотрел он на Рада.

— Ну если по правде… — начал Рад. Он не чувствовал себя вправе быть категоричным. Что говорить, если представить их компанию в виде формулы, он был в ней зависимой величиной. И сильно зависимой.

— А ты разве не хочешь? — не дав ему договорить, посмотрел Дрон на Нелли.

— Нет, почему. Очень даже. Превосходная мысль, Крис: прокатиться на лодке перед обедом. — Поспешность, с какой Нелли развернулась на сто восемьдесят градусов, свидетельствовала о том, что желаниям американца должно было потрафлять, и во всю.

— О чем тогда речь! — воскликнул Дрон. — Тони, — глянул он на хозяина машины. — Вези на причал. Везешь?

— Со скоростью двести миль в час, — готовно отозвался Тони, тотчас открывая дверцу около своего водительского сиденья и окуная себя в прохладу «тойоты».

Рад ожидал, лодка окажется чем-то вроде московского комфортабельного речного трамвайчика, но причалившее к пристани плавучее средство было действительно лодкой. Только большой, чуть не двадцать рядов скамеек со спинками, разделенных посередине проходом, от солнца над головой натянут синий синтетический тент, которого, когда идешь по проходу, едва не касаешься головой, никакой капитанской рубки, властно возносящейся ввысь, рулевое колесо на носу, как у обычного автомобиля, круглые оконца датчиков скорости, давления масла на приборной доске — и все. Вдоль бортов, закрывая обзор, натянута плотная пластиковая лента, защищающая от брызг, наблюдать за берегами можно, лишь встав или глядя вперед, в незатянутое лентой носовое пространство поверх головы рулевого.

Причалы, впрочем, следовали один за другим, вот уж истинно, как трамвайные остановки, через несколько минут скамейки впереди освободились, и всей компанией удалось пересесть к рулевому прямо за спину.