Джек Керуак - Ангелы опустошения. Книга 2

Я отвалил сам по себе, со своим большим рюкзаком, в сторону Америки, своего дома, своей собственной тусклой Франции.

В Париже я сидел на вынесенных на мостовую стульчиках Кафе Бонапарт разговаривая с молодыми художниками и девчонками, на солнышке, пьяный, в городе лишь четыре часа, и тут подваливает такой Рафаэль свингуя по площади Сен-Жермен углядев меня аж за целую милю и вопя "Джек! Вот ты где? Тебя окружают миллионы девчонок! Чего ты такой мрачный? Я покажу тебе Париж! Любовь тут везде! Я только что написал поэму она называется Перу!" (Пеуу!) "У меня для тебя есть девчонка!" Но даже он сам знал что это шутка однако солнышко было теплым и мы чувствовали себя отлично снова напиваясь вместе. «Девчонки» были хамоватыми студенточками из Англии и Голландии которые искали случая испортить мне настроение обзывая меня мудилой как только я ничем не показывал что собираюсь обихаживать их весь сезон с оцветоченными записками и корчами агонии. Я просто хотел чтобы они раздвинули ноги в человеческой постели и забыли про это. Боже мой так неможно коль скоро в романтическом экзистенциальном Париже сам Сартр! Впоследствии эти же самые девчонки будут рассиживать в столицах мира утомленно цедя своему эскорту из латинцев, "Я просто в ожидании Годо, чувак." По улицам взад и вперед бродят действительно восхитительные красотки но все они идут куда-то в другое место — туда где их, однако, ожидает по-настоящему прекрасный молодой француз с пылающими надеждами. Бодлеровская тоска возвращалась долго маша из Америки, но она вернулась, начиная с Двадцатых. Изнуренный Рафаэль и я несемся купить большую бутыль коньяку и затаскиваем рыжего ирландца с двумя девчонками в Булонский Лес выпить и потрещать на солнышке. Своими разъезжающимися пьяными глазами, однако, я все-таки вижу нежный парк и женщин и детей, как у Пруста, все они веселы как цветочки у себя в городе. Я замечаю как парижские полицейские тусуются группами восхищаясь женщинами: только возникнет какая беда а у них уже тут целая бригада и конечно же их знаменитые перелины со встроенными монтировками. На самом деле я чувствую что мне по кайфу врубаться в парижскую жизнь именно так, самому, личные заметки, но я обречен на несколько дней в точности того же что можно найти в Гринвич-Виллидж. Ибо Рафаэль позже тащит меня на встречи со сварливыми американскими битниками в квартирах и барах и вся эта «четкость» вылазит снова, только сейчас Пасха и в фантастических кондитерских Парижа шоколадные рыбки в витринах длиной в три фута. Но это все одно великое хождение по Сен-Мишелю, Сен-Жермену по кругу снова и снова пока мы с Рафаэлем не заканчиваем в улицах ночи словно в Нью-Йорке озираясь куда бы еще пойти. "Мы не могли бы найти где-нибудь Селина мочеиспускающего в Сену или взрывающего несколько кроличьих клеток."

"Пошли сходим к моей девчонке Нанетте! Я тебе ее отдам." Но когда я ее вижу то понимаю что никогда он мне ее не отдаст, она абсолютная красавица до дрожи и любит Рафаэля до смерти. Мы все весело отчаливаем шишкабобствовать и боповать. Я всю ночь провожу переводя ему ее французский, как она его любит, затем приходится переводить ей его английский, как он это знает но.

"Raphael di qu'il t'aime mais il veux vraiment faire l'amour avec les etoiles! C'est ca qu'il dit. Il fait l'amour avec toi dans sa maniere drole." ("Рафаэль говорит что любит тебя но на самом деле ему хочется заниматься любовью со звездами, он так сказал, он занимается с тобой любовью по своему по-смешному."

Хорошенькая Нанетта говорит мне на ухо в шумном арабском коктейль-баре: "Dit lui que ma soeur vas m'donner d'l'argent demain." ("Скажи ему что моя сестра завтра даст мне денег.")

"Рафаэль чего б тебе ее мне просто не отдать! У нее нет денег!"

"Что она только что сказала?" Рафаэль насильно влюбил в себя дерчонку не умея даже поговорить с нею. Все это заканчивается тем что человек постукивает меня по плечу и я просыпаюсь с головой уроненной на стойку бара где играют прохладный джаз. "Пять тысяч франков, пожалуйста." Это пять из моих восьми, мои парижские деньги все закончились, оставшиеся три тысячи франков равняются 7.50 долларам (тогдашними) — в обрез доехать до Лондона и взять денег у моего английского издателя и плыть домой. Я разозлился как черт на Рафаэля что тот заставил меня все истратить и вот он опять вопит на меня какой я жадина и я поистине нигде. И не только то что пока я валялся там на его полу он всю ночь занимался любовью с Нанеттой, а та похныкивала. Наутро я выскальзываю наружу под предлогом того что в кафе меня ждет девушка, и так и не возвращаюсь. Я просто брожу по всему Парижу с мешком за спиной выглядя так странно что даже шлюхи Сен-Дени не смотрят на меня. Я покупаю себе билет в Лондон и долго ли коротко ли но еду.