Иван Гагуа - Свое и чужое время

— В моем гараже, — начал он медленно, но достаточно громко, чтобы всем было известно, что в «его гараже» завгаром — Сахокиа Георгий Иванович. Зато в парикмахерской, напротив того же гаража, парикмахер — Гохокиа Иван Георгиевич. Рассказывая о каждом из них, Жоржи называл и завгара, и парикмахера уважительно по отчеству.

— Хорошо, хорошо! — перебил его Ладо в нетерпении, не в силах выслушивать непоследовательный рассказ о каких-то совершенно не идущих к столу людях, и, подозвав к себе дочку, велел ей постелить гостю в маленькой комнате. — Приготовь и воду для ног! — сказал он в заключение.

Дочка, одетая по случаю высокого гостя в зеленое платье, — другое, наверное, ей не подошло бы, — быстро вышла в соседнюю комнату, объявляя матери, сидевшей у камина, «какой он хоро-оший», и принялась греть воду, предвкушая радость, что наконец пришел в их дом такой гость, которому она с удовольствием вымоет ноги.

И тут вот разошлись и соседи, и сразу же каждый из них затянул свою песню, стараясь перекричать другого.

Потревоженные ими собаки тоже мощно залаяли со всех концов, поднимая ночь на дыбы…

Поддерживаемый хозяином Жоржи был выведен во двор, где дул промозглый ветер с дождем, и оставлен на попечение громадного дуба…

Душа девушки, потревоженная ожиданием Жоржи, вспыхивала как ночной костер, раздуваемый ветром, и пылала пламенем высокого горения…

Возвратившись в комнату, где его ждала подогретая вода для мытья ног, Жоржи опустился на край постели и, морщась от электрического света, тут же уронил голову на подушку.

Вошедший за пьяным гостем хозяин подбросил в камин дрова, помог дочери разуть гостя и выключил свет.

— Мешает уснуть!.. Здесь достаточно светло от камина. — С этими словами он поцеловал дочь в темя, словно благословляя ее на женское причастие, и вышел вон.

Она с замиранием сердца слушала удаляющиеся шаги отца и дрожала от безысходной тоски разрывающейся жизни… Вскоре до нее долетела перебранка: мать протяжно и громко ругалась с отцом, но расслышать слов она не могла. Она ощущала клокотание негодующего сердца матери, и от смутного, но горького чувства у нее застывало дыхание…

Жоржи, обхватив руками плечи девушки, моющей ему ноги, бормотал свои пьяные признания, принимая ее за хорошенькую учительницу:

— Вот видишь, пьян… Ты не сердись! Я ведь хотел тобой переболеть! Глупый! Где еще такую я найду…

В соседней комнате все еще грозно шептались… Приглушенные голоса сердито бились в темноте ночи, но, смертельно устав, вдруг неожиданно потухли.

Горячо трещал камин, освещая комнату трепещущими бликами.

Жоржи надкусил плод и ушел в мерцающее тепло чужой жизни… А когда к нему возвратилось померкшее сознание, вместо своей хорошенькой учительницы он увидел рядом с собой хозяйскую дочь.

Жоржи встал в мрачном настроении и тут же, не дожидаясь помощи со стороны хозяина, от которого теперь ничего хорошего не ждал, бросился к машине и принялся перевязывать проволокой рессоры…

А в это время и в доме перевязывали узлы, но бельевой веревкой, готовя их в дорогу…

Когда Жоржи кое-как справился с рессорами и запустил мотор, перед ним возник хозяин.

Лицом он был добр и благожелателен:

— Что ж так рано-то? — И, не дожидаясь ответа, он повернулся к дому и крикнул: — Чего это вы там возитесь?!

Жоржи стало ясно, что его уже ничего не спасет, не спасет никакой мотор в жизни…

Через несколько минут с лестницы спустилась хозяйка, неся на подносе графин с чачей и легкую закуску.

«Благодарствую! — сказал мысленно Жоржи, видя безысходность своего нелепого положения. — Мы уже вдоволь и выпили и закусили! Извольте не беспокоиться!»

— Чего так рано! — сказала хозяйка, смущенно поздоровавшись с Жоржи. — Поставила варить мамалыгу. Может, подождете…

— Что вы, спасибо! — неожиданно для себя быстро пролепетал Жоржи. — Я и так злоупотребил вашим гостеприимством… — Однако рюмку пришлось одолеть и ждать своей дальнейшей участи, поскольку кругом был виноват.

— Насчет дров ты не беспокойся! — твердо заверил хозяин, как только хозяйка скрылась с подносом за дверью дома. — Я сам привезу! Не сомневайся! — И, задрав голову, озадаченно добавил: — Такой муравейник на небе, что не скоро все это кончится…

Жоржи тоже задрал голову, хотя несчастья он ждал здесь, на земле: несмотря на то что шел едва заметный дождь, все небо было обложено тучами и нигде признаков скорой перемены не наблюдалось.