Александр Щёголев - Как закалялась жесть

— Тонкий вы человек, — улыбнулся Ястребов. — Что ж, давайте тогда подыщем вам место и занятие, более достойное вашего патриотизма и вашего благоразумия. Вы не против?

Разумеется, он был не против! Работать на службу ЗК? Да это его давняя мечта! Поэтому, когда могущественный ферзь попросил его, боевого офицера, сыграть в жертву, он согласился (хотя мошонка, если честно, в первый момент поджалась). Нужно было прихватить раскрывшегося противника на незаконных действиях. Противник — это та часть ФСБ, которая вечно ставит широко мыслящим людям палки в колеса. Они непременно захотят получить вот эти вот документы, всплывшие так кстати; и они не смогут сдержаться, пойдут на нарушение закона. Полковник ГООП Дыров, оказавшийся жертвой злоупотреблений, даст против мерзавцев уничтожающие показания, — и это будет сильная позиция. Шах, без двух ходов мат…

Так Дыров и стал живцом.

— Вы не тревожьтесь, страховать вас будут ювелирно, — заверил его Ястребов. — Ни один пес из своры не унюхает…

Оказалось — ложь. Никакой страховки, никакой хитроумной комбинации. Первому заму начальника ЗК плевать было и на противника вообще, и на Дырова в частности. Он просто избавился от ненужной фигуры — вот и вся интрига. Почему не мог прогнать — без затей, по-барски? Ну, дык… режиссер, интеллигент, белая кость… Опять я повелся на посулы, Драматург хренов, подумал Андрей Робертович. Сколько раз подставлял других — чтобы в решающие моменты жизни поверить… и кому? Сначала Неживому с его «генералом». А теперь — его непосредственному начальнику! Хищникам, не признающим ничего, кроме сырого мяса…

Он яростно рванулся.

Ни веревка, ни дерево не поддались. Он рванулся еще и еще раз. Смешно было пытаться, ведь зафиксировали его профессионалы.

* * ** * *

…Гнев быстро сменился тоской, тоска — апатией. Психохимическое вмешательство стремительно давало о себе знать: сонливость подступала неудержимо. Перед тем, как отключиться, Дырову отчего-то вспомнился один из поворотов его беседы с Ястребовым.

— …Полковник Неживой очень хорошо о вас отзывался, как о профессионале высокого класса, — сказал хозяин кабинета. — Теперь я убедился в этом лично.

Поддавшись мальчишескому желанию хоть как-то досадить дорогому Витюше (который то ли жив был, то ли уже не совсем), Дыров отреагировал:

— К сожалению, не могу ответить тем же. Работая фактически в тепличных условиях, Виктор Антонович, тем не менее, умудрился прошляпить такую диверсию. Это, конечно, вне сферы моей компетенции, но в нашем ведомстве и за меньшие проколы «приземляют» до конца жизни.

Ястребов усмехнулся.

— Вы ведь, кажется, друзья с Виктором Антоновичем? Вашему другу и так сейчас тяжело, не стоит раньше времени его закапывать. Мне импонирует ваша принципиальность, Андрей Робертович, поэтому я вам объясню ситуацию, хоть она и вправду вас не касается… — он вдруг перешел на шепот. — В это трудно поверить, но без полковника Неживого наша служба развалится. Скажу вам больше. Без таких, как он, разрушится весь новый порядок, который мы с такими жертвами построили. Так что давайте простим ему слабости и проколы, от которых никто не застрахован. Простим?

— Простим, — выдавил Дыров.

— Давайте лучше подумаем, чем конкретно вы, его друг, можете помочь ему, а значит, всей нашей службе…

А ведь они меня прикончат, подумал Дыров, проваливаясь в ночь. Не эти, так те. Не те, так эти. У Нового Порядка чешутся зубки, а его огромная зубастая пасть хватает всех, кто имеет глупость к ней приблизиться. Неживой прощен — непонятно за какие заслуги, — но кто бы даровал прощение мне? Ведь я свой. Я — такой же мясник, как и вы, господа. Я исправно поставлял пищу для вашего зверя. Полистайте уголовные дела, положенные на ваш алтарь, и вы осознаете всю чудовищность этой ошибки. Я не желаю быть жертвой!

— Я не буду жертвой… — прошептал пленник.

Из темноты вынырнул человек — бесшумно, как в кино. Ветка не хрустнула, слякоть под ногами не хлюпнула. В руке подошедшего вспыхнул фонарик, осветил дерево с привязанным офицером.

— Наконец-то, — застонал тот. — Развяжите меня скорей!

Глаза в прорезях «чеченки» блеснули красным. Человек вынул нож из ножен. Багрово-черный рот отвратительно ухмыльнулся.

— Режьте веревки! — взмолился пленник.

Описав красивую дугу, нож вонзился ему в живот.

Андрей Робертович закричал…

* * ** * *

…И проснулся.

Светало. В лесок вползало утро. Сердце трепыхалось, как у зайца. Где-то неподалеку гудело шоссе… Жив, подумал Дыров. Невероятно — до сих пор жив… Его колотило: несколько часов на холоде давали о себе знать. А ведь мог бы и замерзнуть — запросто.