Наталья Андреева - Любя, гасите свет

Как только я все это представила, мне сделалось не по себе.

– Соня, тебе не жарко? – заботливо спросил Клим.

Я поняла, что сижу в автобусе и бессмысленно таращусь в темноту. Ревет мотор, голова тяжелая от бензиновых паров. А за окном уже мелькают многоэтажные дома. Мы все ближе и ближе к Москве, а следовательно, к расставанию. Город, в котором так легко затеряться…

А ведь эта поездка нас с Климом сблизила. Моя голова лежала на его плече, и я укрывалась его курткой. Я хочу, чтобы он был рядом. И у меня есть только один способ: втянуть его в это расследование. Пока мы заставим Николая Баранова приехать в Москву, пока сходим в полицию с заявлением, дадим свидетельские показания… Потом надо будет собирать кучу справок и документов, чтобы доказать родство Барановых. Это несколько месяцев, а то и полгода. Потом, собственно, предстоит покупка мною квартиры. Торг, оформление документов. Так можно протянуть год. Целый год! И все это время Клим будет рядом! Будет моим парнем!

Я тут же воодушевилась. Я некрасива, не умею одеваться и краситься, у меня нет каких-то особых талантов, мужчины со мной никогда не знакомятся. И как мне удержать симпатичного парня, который мне очень понравился? У нас должно быть общее дело. Повод встречаться изо дня в день и звонить друг другу. Так мы сможем стать одним целым.

Вот какой план созрел у меня на подступах к Москве. Когда мы вышли из автобуса, Клим спросил:

– Ну что? Ты не передумала насчет этой квартиры? Или подыскать тебе другую?

– Нет, что ты! Или тебя пугают сложности?

– Нас нет. – Он улыбнулся, и я подумала: какой же он симпатичный, мой парень!

Почему я раньше этого не замечала? Волосы такие красивые, густые, и даже немного вьются. Пухлые губы, большие добрые глаза, и даже эти очаровательные веснушки на носу… Так, надо немедленно взять себя в руки! Потому что я уже хочу от него детей!

– Клим, ты завтра позвонишь этому Баранову? Когда он протрезвеет? – сказала я, как можно строже. – Заставь его приехать в Москву!

– Как скажешь. – Он тяжело вздохнул. – Ну, ты и упертая, Сонька. Вот характер! – В его голосе мне послышалось уважение. – Ты хотя бы представляешь, во что мы можем вляпаться? Эта Барановская была очень непростая штучка.

– Я жду твоего звонка, – холодно сказала я.

– Вообще-то мне в ту же сторону, – улыбнулся он. – Рано прощаться.

И мы вместе поехали в метро. Клим уже не сказал: отстань сейчас от меня, дай отдохнуть. Так я узнала, что он живет на Речном вокзале. Всего в двадцати минутах езды от меня. А ведь мы могли и не встретиться. Или не обратить друг на друга внимание в переполненном вагоне. Сейчас никто никого не разглядывает, все уткнулись в смартфоны.

– Пока, – сказала я, доехав до своей станции.

Он кивнул. Мне показалось, что он хочет меня поцеловать, но стесняется. Я сама клюнула его в щеку и выскользнула из вагона.

Когда я обернулась, поезд уже тронулся. За стеклом мелькнул Качалов, который озадаченно потирал указательным пальцем щеку.

Каждый видит то, что он хочет видеть и невольно запоминает то, что ему выгоднее всего запомнить. Выгоднее и приятнее. К примеру, дату рождения. Даже если мужчина всего на год младше, ключевое слово здесь «младше». Именно его и запоминают, а не цифру. Год, два, пять, какая разница? И я уже не соперница, а тетя Вита, несчастная одинокая женщина, которая провожает детские коляски тоскливым взглядом. О, жалость! Об этот камень разбилось не одно мужское сердце! Чего уж говорить о женском! «Она никогда не была замужем, бедненькая…» Вся такая никому не нужная, хоть и красивая. Богатая. Но деньги в паспорт не пришьешь. Хоть и миллионы. Там все равно не появится штамп из ЗАГСа. Ее, бедняжку, стоит пожалеть и относиться к ней повнимательнее. Словом, жалость – прекрасный рычаг для умелого манипулятора.

Шкала человеческих ценностей у замужних и незамужних женщин сильно отличается, так же как на нее влияет наличие и количество детей. У замужних это и есть мерило успеха, вот и Лена явно считала меня неудачницей. Я постоянно ловила на себе ее снисходительный взгляд. Когда я поняла, что она глупа, вздохнула с облегчением. Мне даже нет нужды маскироваться, Лена все равно не понимает, какая ценность в феноменальной памяти и знании психологии человеческих отношений. Это от жены моего Сергея также далеко, как и космос. Вряд ли она сможет перечислить планеты Солнечной системы, сущую для меня ерунду. Зачем они ей? «Онажемать».