Борис Карлов - Плагиат (Исповедь ненормального)

— Вубы.

— Губы?.. У вас прекрасные губы. Многие бы отдали за такие губы…

— Вубы, вубы, — Кира растянула губы и показала свои дёсны, пустые и воспалённые.

Доктор поперхнулся и закашлялся.

— Извините. Да, конечно, это можно поправить. У нас есть специалисты высочайшего класса. Мы вылечи вам парадонтоз и сделаем вам улыбочку по самым последним голливудским стандартам. Кира Львовна, дорогая, какие бы зубы у вас не были от природы, наши будут лучше, поверьте. Грызите орехи, пейте горячее с холодным, шатайте, царапайте, курите трубку — они останутся всё такими же белыми и крепкими.

— Гарантия?

— Бессрочная.

— До шамой шмерти?

— Именно так. Если вам угодно.

— А ешли вам угодно?

Кира смотрела подозрительно, исподлобья.

— Это… простите, в каком смысле?

— Я шломаю вуб, а вы меня укокошите. Вачем тратить деньги, ешли можно укокошить даром?

— Вы шутите?

Кира не шутила. В её глазах мелькали огоньки безумия.

— Вачем вообще лечить? Денежки-то уже на вашем счету. Моя страховка. Сердце под нарковом не выдержало. Вачем возиться?..

Кира достала из сумочки кривые маникюрные ножнички.

Доктор поднялся и попятился.

Кира поднялась, легко перемахнула через стол и приблизилась к нему вплотную. Прижала к стене, набросила и затянула на его шее боа.

Доктор открыл рот и попытался закричать.

Чик! Невидимое, молниеносное движение, и язык повис на губе. А левая рука уже расстегнула пояс и ширинку.

Чик! И вот перед его глазами раскачиваются, словно две черешни в мешочке, его яйца.

Чик! И в мешочек, словно в кошелёчек опускается головка члена.

Словно удав глядя в расширенные глаза доктора, Кира достаёт из его внутреннего кармана футляр с личными инструментами, выбирает на ощупь алмазный скальпель. Сжимает скальпель в руке доктора и резким движением вонзает его в сердце.

Отступает, любуясь произведённым изуверством.

Внезапно дёргает за конец боа, доктор винтом падает на пол, лицом вниз, прямо на скальпель.

Кира целует мешочек с трофеями, кладёт себе в сумочку и выходит. На её красном боа и красных перчатках не видно крови.

— Надо прийти к ней на свиданку.

— Что?… — Телегин провёл большим и указательным пальцами по глазам.

— Ну, поговорить с ней.

— О чём?

— О чём, о чём… Подумай.

Телегин посмотрел на дорогой модный прикид Гусева, на его тёмные очки в декабрьский вечер, будто бы спасающие от назойливости поклонников. Даже морда у этого удачливого авантюриста сделалась как будто гладкая, холёная, витаминизированная. Хорошо питается, если морда не пухнет от картошки и хлеба. Парное мясо с рынка, круглый год зелень, свежие овощи и фрукты.

— Ну, допустим. Подумал.

— Подумал? — сказал ему Гусев. — Плохо тебе здесь живётся? Вон морда какая стала гладкая. Помолодел, что-ли? Ещё немного? Не, так не солидно. Ты уж лучше бороду отрасти. Глядишь, через год-два появятся портреты в школьных учебниках. Ну, не надолго, конечно. Но года примерно до девяносто первого будешь ходить в живых классиках. Получишь всё по полной программе. Понял? Или, если борода лопатой не растёт, хотя бы очки надень. С простыми стёклами. Ну, так, вроде Грибоедова, мыслитель-интеллигент. Не хочу учиться, а хочу жениться. Тебя тоже на цитаты растащат. «Евдокия из последних сил боронила сырую после дождя пахучую землю, упираясь в лямку тяжёлым, на шестом месяце, бабьим животом. А мужики были на войне…»

— Фонвизина… Погоди, ты откуда знаешь мой текст?

— Такой же твой, как мои песни. В сортире твой генеральный секретарь. Жопы подтирает.

Телегину показалось, что после этой фразы в баре сделалось тихо. Наклонившись, он прошептал:

— Ты что несёшь…Забыл, какой год?

Гусев поднял с колен страницу, выдранную из толстого журнала, в котором был опубликован отрывок из «Генерального секретаря».

— На, может, пригодится. Там больше не осталось.

Но Телегин не взял. Выпив пива, он стал мнительным. То, что его произведением «вытирают жопы» его обидело.

— Вообще-то, между прочим, я сам писал. В отличие от некоторых.

— Да ладно, хрен с ним, — Гусев положил страницу и стал чистить на неё воблу. — Речь не об этом. Ты понял на счёт Берёзкиной?

— Нет.

— Короче. Объясняю для идиотов. Мы хотим обратно?

— Нет.

— А она?

— Она? А! Да. Она может.

— Как не фиг делать.

— А мы?

Гусев огляделся:

— Водки, что ли выпить?.. Ага, виду…

Он приблизился к мужикам, распивающим из-под полы, шёпотом поторговался, легко уступил и вернулся со стаканом, наполненным почти доверху. Поделили, разбавили пивом, выпили, закурили.