Борис Карлов - Плагиат (Исповедь ненормального)

— Она, между прочим, нехорошо себя повела, — сказал Гусев. — Нехорошо, не по-товарищески. И тогда и сейчас. Надо наказать.

— Наказать? — удивился Телегин. — Как ещё её наказать? Она и так в тюрьме.

— Ну, не то, чтобы наказать. Я не правильно выразился. Лишить права голоса.

Наконец Телегин, вместе с приходом волны алкогольного опьянения, уловил суть разговора.

— Лишить…голоса. Вместе с гландами? — он криво и нефотогенично усмехнулся. — Мне в детстве гланды удаляли. Таким вот крюком. Железным. Потом кормили мороженым.

— Каким ещё крюком… Надо нанять ей адвоката, добиться свидания и отнять эту, блин… капсулу. Не крюком. Остренькой бритвочкой. Один пусть держит, другой надрежет кожу и вынет. Пластырь — раз-два — готово. Всего делов. Пока эта мандула у неё за ухом, нам здесь не жить.

— Кто режет?

— Разберёмся. Не в этом дело. Можно даже усыпить. Ну, минут на десять. Она ничего не поймёт. Потом поймёт, конечно…

Телегину стало обидно за Берёзкину и жалко её до слёз.

— Отолью, — сообщил Гусев и поднялся. — Подумай пока.

Указанный в сорванной со столба бумажке адрес нашёлся не сразу. Сначала она блуждала вдоль заборов и заброшенных строений промышленной зоны Обводного канала. Потом встретила старуху с кривым глазом и спросила, где Глухой тупик. Старуха плюнула, махнула рукой и ускорила шаг, матерно про себя бормоча. Кира пошла в указанном направлении и вскоре, перешагнув поросшую высокой травой узкоколейку, увидела гнилой бревенчатый дом и фанерную табличку, на которой тушью было написано «КРОВЬ ПУСКАЮ, ПИЯВОК СТАВЛЮ, ЗУБЫ ЗАГОВАРИВАЮ, МОЛОЖЕЕ ДЕЛАЮ». Моложее. А ей уже 24. Она специально надела школьную форму с белым фартуком и подвязала в волосы нарядные банты, потому что слышала про волшебство, которое здесь делают. А волшебство получается только тогда, когда в него очень-очень сильно поверишь. Кира остановилась, вынула из портфеля плюшевого зайчика и поцеловала: «Ну, я пошла?..»

На лавочке возле дверей сидели вонючие бомжи, пили бормотуху и уродливо скалились. Собрав волю в кулак, Кира решительно шагнула внутрь и постучала в единственную дверь.

— Не заперто.

Кира вошла в душное, плохо освещённое помещение. Табачный дым висел словно в пивной. Спёртый больнично-гнилостный запах пробивался через дымовую завесу. Кира поднесла руку к лицу и пошатнулась.

— Ступеньки!

Поздно. Девушка сделала шаг в пустоту, куда-то полетела, ударилась головой и потеряла сознание.

В нос ударил нашатырь, она открыла глаза. Над ней стоял мужчина неопределённого возраста с жёсткими кисточками усов и дёргающимся в тике лицом. Грязный больничный халат был перепачкан засохшей кровью.

— Паа-паа-платить как будете?

Доктор сильно заикался, а вместо «т» у него получался непроизвольный плевок.

— Я лучше пойду…

Кира захотела вытереть лицо, но вдруг поняла, что руки её привязаны, а сама она лежит ногами кверху в гинекологическом кресле. Она подумала, что произошла ошибка.

— Нет, не то, я не за этим!

— За этим, за этим, — плюнулся доктор. Теперь он дёргался весь, всем телом. — Какая кошечка. Дуу-дурочка.

Кира стала кричать и биться, но доктор завязал ей рот грязным бинтом.

— Ничего, ничего. Это недолго. Потом бомжики тоже побалуются, а потом мясцо в мясорубочке прокрутим. Беляшики будем продавать. Вкусные бее-беляшики. Какая ножка красивая. Какие трусики у нашей девочки, у нашей школьницы. А где же денежки? Что у нас в портфельчике?.. За-заа-заяц тряпочный.

Доктор отшвырнул зайца и стал рыться в портфеле.

Кира замычала и завертела руками. Занятия спортом не прошли даром: бинты ослабли, она вынула из петли сначала правую, потом левую руку. Отстегнула ремни с ног, сорвала повязку со рта.

Доктор обернулся, схватил наугад инструмент из железной коробки. Это были ножницы.

— С-сука! Порву в клочья!..

Кира отпрыгнула и встала за креслом. Обежали круг, дёрнулись туда, сюда.

— Ну всё, всё уходи, ничего не было, не докажешь.

— Дай сюда зайца.

Доктор подобрал зайца и бросил его девушке. В том мгновение, когда она ловила, бросился ещё раз и опять жертва оказалась быстрее.

Тут Кира сообразила, что физически она попросту сильней этого щуплого дегенерата. Если бы не ножницы в его руках…

Она вдруг изо всех сил толкнула ногой кресло. Доктор взвизгнул и отскочил, кресло упало и повалило жестяную этажерку со склянками. Склянки посыпались на пол, по каменному полу разлилась густая кроваво-гнилостная жижа. Доктор вдруг побежал на месте, быстрее и быстрее, однако ноги не успели, скользнули, и туловище шлёпнулось в лужу.