Борис Карлов - Плагиат (Исповедь ненормального)

— Боб выбросился.

— Что?

— Боб сошёл с ума и выбросился из окна.

— Почему… То есть, он жив?

— Он жив. Зацепился там что-то… дерево или провода… Снимали пожарной командой. Потом в больницу, а оттуда — в дурки.

— А что… Что-нибудь говорит?

— Я не знаю. Но, по слухам, бормочет тексты.

— Тексты?

— Да. Твои тексты.

Гусев потерял дар речи.

— Завязывал бы ты с этим. Сочиняй так, чтобы не было похоже. Человек столько руды перелопатил, ты вроде как подсел на всё готовое. Народ в «Сайгоне» недоволен. Могут для начала дюлей навешать. Во всяком случае, на меня больше не рассчитывайте, я вас писать не буду. Будь здоров.

Гусев нервно закурил, затолкал окурок в пепельницу и откинулся на кровати. Взял гитару. Глядя в потолок, начал задумчиво перебирать струны.

Нужная песня выскочила легко, сама собой. Он проработал пятнадцать лет в кабаке и знал, что именно заказывает народ. Что нужно народу, а без чего он как-нибудь перетопчется. На полочках его профессиональной памяти хранились тысячи мелодий, гармоний и текстов. Всё, что «пипл хавает».

Он пел сначала негромко и неуверенно, а потом во весь голос. После каждого нового куплета он приглушал струны, делал короткую паузу и выкрикивал так, что было, наверное, слышно на лестнице: «борщ!», «котлета!», «макароны!», «компот!», «попс!», «говно!», «пипл!», «хавает!»…

К первому сентября 1984 года «Генеральный секретарь» был дописан, тщательно отредактирован и отпечатан в пяти экземплярах. Директор издательства принял рукопись с улыбкой, не проронив ни слова. Всё уже было сказано, и много раз, приватно. В гостях у Тамары Леонардовны, за чаем, отрывки неторопливо зачитывались самим автором. А этого автора директор, кажется, ещё совсем недавно держал на коленках и показывал ему, как скачут на лошадке.

Экземпляр текста был отдан на внутреннюю рецензию (необходимая формальность), другой — опытнейшему редактору для скорейшей подготовки к печати. В плане ноябрьского номера толстого литературного журнала стоял двухсотстраничный фрагмент будущей книги, повествующий о послевоенных трудностях, любви и предательстве, а также обширная рецензия, в которой известный критик называл эпопею «произведением, глубина и художественные достоинства которого сопоставимы с „Тихим Доном“ и даже опережают его по масштабу охвата и социальной значимости выбранной темы».

В октябре книга была подписана к печати. Первый трёхсоттысячный тираж ожидался в январе нового 1985-го года. За год-два, от силы три, пока перестройка не успела разрушить могущество Партии, нужно было успеть получить от жизни всё. Потом этого у него никто не отнимет. Его не будут печатать, но он навсегда останется вторым Шолоховым. Имя — самый надёжный капитал, при любой власти. О самих деньгах, зная всё наперёд в мельчайших подробностях, даже смешно думать. Пожалуй, их будет так много, что придётся заняться благотворительностью.

А пока затишье и золотая осень. Телегин решил воспользоваться этим временем, чтобы жениться на Ниночке. Она будет верным и преданным спутником его жизни на долгие годы. Лучше это сделать сейчас, пока их ещё не разделяет пропасть социального неравенства. Если сделать предложение потом, она будет чувствовать себя униженной, словно дворняжка, которую подобрали на улице из жалости. Слава богу, у него хватит ума не гоняться за моделями или актрисами. Эти избалованные, лживые и самовлюблённые твари имеют право жить только на страницах глянцевых журналов.

Двенадцать дня. Народ подтягивается к двум. В редакции «Рабочей смены» никого, кроме секретарши.

— Привет.

— Здравствуйте.

Ниночка смотрит на него как обычно: «ничего не хочешь мне сказать?..» А он обычно делает вид, что не понимает и говорит о делах. Сегодня всё по-другому.

— Хочу.

— Что?..

— Нина, я хочу сказать.

— Что…

Господи, она опустила глаза и покраснела. Каким же ослом он был все эти годы! Телегин подошёл, взял её за разом взмокшие ладошки и заставил подняться.

— Нина, выходи за меня замуж.

— Ты… не шутишь?

Телегин наклонился и поцеловал её в губы. Сначала неуверенно, а через минуту они едва расслышали, как кто-то приоткрыл дверь и сказал «извините».

— Правда?

— Правда. Хочешь, приду к твоим родителям в костюме и с цветами?

— Хочу.

— Сегодня.

— Да…

До конца своего рабочего дня Ниночка отвечала на телефонные звонки невпопад и приносила на подпись редактору совсем не те бумаги.