Эдуард Лимонов - Иностранец в Смутное время

Большая толпа? Индиана попытался резюмировать увиденные им лица. Эти ищут ответа на собственное недоумение и непонимание, ищут соучастия. Жаждут избавления от своего собственного ничтожества. Интересно, многие ли из них готовы на погром и преступление? Французская, самая лучшая в мире полиция, утверждает, что те же физиономии фиксируются полицейской телекамерой в первых нападающих рядах, на правых и левых демонстрациях равно, те же сотни или тысячи парней, мужиков и даже стариков в куртках и сникерс швыряют камни в полицию… Психология масс распространяется и на страну снегов, она общая для всего человеческого вида… Но нападающих всегда меньшинство, б'ольшая часть толпы — загипнотизированные вялые животные.

Вместе с толпой его отнесло в сторону от эстрады, и голоса ораторов сделались неразличимы. Порывом ветра приносило фразу или две и следовал неясный шум. Рядом с Индианой, странно знакомое, искажалось эмоциями лицо низкорослого парня с бледными редкими усиками. В кроличьей серой шапке, два кружка прыщей возле уха… Откуда я знаю этого типа? Доселе незамеченный им длинный лозунг на трех древках выплыл от эстрады. «Не будем лягушками для аппаратных опытов! Возродим Россию!» Через два свитера, тишорт, пиджак и бушлат грудь Индианы обожгло. Сняв рукавицу Смирнова, он сунул руку в бушлат и потер грудь. «Как же вы не будете, когда вы уже есть. Аппаратчик из Ставрополья разрешил вам базлать, более того, даже требовал в первые годы, чтобы вы базлали, и вот вы раскачались и базлаете, и вошли во вкус. И не только вы — вся восточная Европа уже служит новому аппаратному опыту и базлает, как вы, и толпится на площадях в снегу, в ночи, под крики ворон… Забыв быстро и в самоупоении, что совсем еще недавно ее, ленивую, выталкивали на улицы, масса уже присвоила себе…» Индиана «узнал» парня с усиками. Очень накурившийся марихуаны Индиана присутствовал на рок-концерте в Нью-Йорке. Его приятель, гитарист группы «Киллерс», пригласил его в чуждую толстомордому священнику, но не чуждую тогда Индиане рок-культуру, смыкающуюся при помощи марихуаны с секс-маразмом. В тот вечер один из помостов обломился, и шесть рядов зрителей свалились в воплях. Но Индиана уже покинул концерт к тому времени. Дело в том, что его посетило озарение. Подрагивая, как и вся многотысячная толпа в такт музыке, Индиана обратил внимание на соседа, парня с редкими усиками, несколько кружков прыщей возле уха… Глядя, как парень мычит и двигает некрасивым коротеньким торсом, вытягивая шею к далекой сцене, Индиана вдруг прочувствовал и увидел (спасибо марихуане!) исключительную ничтожность, неталантливость движений брата его, человека. И понял, что не хочет, не желает разделять с этим парнем и с другими парнями коллективное дерганье, коллективный оргазм. Вдруг упал тогда звук, завяло темное нью-йоркское небо, группа, извивающаяся на далекой сцене, представилась ему группой скучных и жалких музыкальных клоунов… Толпа вдруг предстала Индиане собранием слаборазвитых маленьких кретинов. Ничтожный донельзя редкоусый символизировал ничтожество каждого в толпе…

Индиана взглянул на старого знакомого. Возродим Россию! Чтобы делать что? Что нам делать вместе в возрожденной России? Дергаться вместе в ритм коллективной балалаечной музыке? «Наша мама — не ваша мама!» — вспомнил он лозунг обериутов. И как за десяток лет до этого отрезвевший Индиана, пожав плечами, без сожаления покинул рок-концерт в Централ-парке, так Индиана декабря 1989 года, закутав шею плотнее в шарф и натянув рукавицы Смирнова, стал продвигаться прочь из толпы. Наша мама — не ваша мама.

Выбравшись, он оглянулся. Во вьюге трепало лозунги и флаги. Густой снег. Разбуженные, недовольно каркали вороны. Плотная кучка на эстраде призывала к тому же, к чему призывали такие же кучки в 1917 году и в смутное время. Разрушить все и начать жить сначала. Так было много раз. Черное небо. Снег. Фонари. Голые ветки деревьев. Вороны.

Дома в «Украине» тщедушный Сахаров сказал картаво, обернувшись к Горбачеву: «Я вам дам телеграммы в защиту моего предложения».

«Зайдите ко мне и я вам дам три папки телеграмм». Раздраженный Горбачев стал копаться в бумагах.

«У меня есть шестьдесят тысяч подписей». — Шея Сахарова, старая, вялая шея глотнула кадыком.

«Не будем, знаете, давить друг на друга, опираясь на мнение народа, Андрей Дмитриевич», — Горбачев раздраженно развязал и завязал папку…

На втором канале депутата Ельцина спросили, какова его политическая программа. «Борьба против привилегий правящей верхушки». Ельцин сам отказался от персонального автомобиля. Содержательная политическая программа. Индиана выругался…