Эдуард Лимонов - Последние дни супермена

— Она хорошо, — швырнул Генрих, не желая распространяться об Алис.

— Сколько ей лет, если не секрет? Свидетели утверждают, что девочка очень юная, тинейджер.

— Четырнадцать…

Вот тут-то Джей Джей Ди посмотрел наконец на Супермена с настоящим, нескрываемым уважением. Джей Джей имел Доминик Си, и Доминик Си, судя по ее квартире, была такая же истертая, как и ее бамбуковая мебель. Джей Джей мог оценить удовольствия, среди которых жил Генрих.

Они простились, и Генрих стал спускаться по лестнице.

— Я постараюсь, чтобы статья появилась в завтрашнем номере, — сказал ему вслед Джей Джей. — Good luck, Супермен.

— Good luck, Джей Джей, — сказал Генрих, не повернувшись. Ему опять стало грустно.

— Я никогда не хотела тебя обижать, — сказала Евгения. — Тебе казалось, что я тебя обижаю, на самом же деле я совершала «мои» поступки, и только. Если я спала с мужчинами, с другими мужчинами, то я просто спала с другими мужчинами. Ты же называл мои действия «изменой тебе», «предательством». Между тем я любила тебя и люблю. Я не захотела жить с тобой только потому, что жить нам вместе было бы практически неудобно — ты своей любовью ограничивал мою свободу. Но я повторяю, я любила тебя и люблю больше, чем кого бы то ни было в этом мире.

Голая, в номере отеля «Иль де Франс» было тепло, Евгения сидела совсем близко к Генриху, на соседней кровати, он и Алиска, естественно, воспользовались одной кроватью, и дружелюбно улыбалась. Генриху очень-очень хотелось Евгению, у него встал под одеялом член, и быстроглазая бывшая жена увидела вдруг образовавшийся холмик.

— Хочешь меня? — самодовольно спросила она. — Я бы с удовольствием, милый, но ты же знаешь условия…

— Ох, — вздохнул Генрих, — вечные условия, ограничения, неудобства… Всю жизнь ты сама создавала «табу» для себя и для меня.

— На сей раз это не мое условие, — вздохнула Евгения, — мне тебя тоже хочется, но это условие свыше… Ты же знаешь, если мы коснемся друг друга — я исчезну…

Генрих вздохнул еще раз. Холмик на одеяле медленно опал. Евгения тихо засмеялась.

— Вот видишь, Генрих, ты не считал бы предательством по отношению к девочке, если бы ты сделал со мною любовь. Видишь, как ты несправедлив… То, что делаешь ты, не предательство, это естественно, мои же поступки — отвратительны, обидны и «предательство» по отношению к тебе…

Генрих смутился.

— Не я первый начал, Джей, я только стал вынужденно следовать твоему примеру. Я до сих пор не понимаю, почему тебе понадобился любовник тогда, десять лет назад, я ведь вполне удовлетворял твою плоть, ты до сих пор говоришь, что я был самым лучшим мужчиной в твоей жизни.

— Одним из двух-трех самых лучших, — поправила его Евгения. — Зачем мне понадобился любовник? А не знаю, из любопытства, думаю. Мне хотелось узнать мир, узнать других мужчин. Ты забываешь, что ты был моим первым мужчиной.

— Седьмым, насколько я помню, — на сей раз уточнил Генрих.

— Ох, эти, до тебя, не считаются. Я ничего не чувствовала. Мой первый муж имел меня ровно три минуты, в темноте, затем отворачивался к стене и спал, а я бесшумно плакала. Ты же знаешь. Ты был первым, кто разбудил во мне женщину. Если хочешь знать, ты сам виноват, что через четыре года я ушла от тебя. Ты развратил меня. Вспомни. Ты приучил меня к овер-дозам секса. Потому я и ушла к тебе… И именно поэтому через четыре года я ушла от тебя. Ты мне надоел. Я решила побродить по миру и поискать. Мне нужен был опыт.

— Ну что, нашла? — буркнул Генрих.

— Нет, — просто сказала Евгения и, откинувшись чуть назад, уперлась руками в отельную постель, в мягкой постели кисти ее рук почти скрылись. — Нет, но я и не надеялась найти себе мужчину «навсегда». Как ты знаешь, Генрих, «навсегда» не существует для такого существа, как человек. Ты сам мне это внушил. Но мне нравится моя жизнь, и мне нравятся мужчины, прошлые, настоящие и будущие. Мне нравится весь мой опыт, вся моя жизнь. — Помолчав, она вдруг добавила, улыбнувшись: — Ты, кстати, сам такой же — ты никогда не застывал в одной форме, милый Генрих, и если бы не я первая начала, то, я думаю, ты начал бы первый…

— Я никогда бы не изменил тебе первый, — убежденно возразил Генрих.

— Ох, какая у нас короткая память, мистер Супермен. Ты изменял мне с Наташей, ты сам признался мне в этом, когда я от тебя уходила… И я верю, что ты не придумал эту «измену», что она была.

— Я делал это, только чтобы уберечь себя от боли, если вдруг обнаружилось бы, что ты мне изменяешь. Но я перестал спать с Наташей, как только поверил тебе.