Эдуард Лимонов - Последние дни супермена

— All right with me, [13] All right with me (англ.) — Идет. — равнодушно отвечает мсье Генри. — У меня масса времени.

— Very rich? [14] Very rich? (англ.) — Очень богатый? — насмешничает панк-девочка.

— Yes, bitch. [15] Yes, bitch (англ.) — Да, сука. — Мсье Генри улыбается. Уф-ф, теперь они, кажется, говорят наконец на общем языке.

В кафе отважная представительница панк-движения требует водку «стрэйт», а Супермен заказывает себе двойное виски.

— За твой день рождения! — дитя приподымает свою водку. — Как тебя зовут, между прочим?

— Генри. Я не люблю свое имя.

— Мое имя Алис, и я ненавижу мое имя.

— Почему? Красивое, воздушное имя. «Алиса в стране чудес».

— Вот-вот… Задолбано до рвоты. Каждый хуесос лепечет мне это. — Дитя криво усмехается. — Ебаная Алиса и ебаный Луис Кэрролл. Тебе известно, что он любил детишек, Генри? Употреблял маленьких?

— Kill the suckers! Fuck the fuckers! [16] Kill the suckers! Fuck the fuckers! (англ.) — Убьем хуесосов, выебем ебарей! — Генри Супермен подымает свой бокал.

Этот клич он услышал как-то на арт-выставке тоже от панк-девочки. Та расхаживала в толпе, монотонно интонируя призыв к насилию и дебошу.

Тост нравится дитяти. Она смеется, откидывая голову назад. Шея у дитяти красивая, Генрих разглядывает ее, зря он обозвал ее тело «цыплячьим». Грудки у цыпленка тоже имеются, правда, они утопают в необъятной, на несколько размеров больше майке, но порой, если пиджак расстегнут, из хаоса складок вдруг выпирает сосок, твердый, должно быть, раз так резко выпирает…

— Как ты узнал, что я с Британских островов? — к дитяти вдруг возвращается прежняя подозрительность. Кажется, дитя заметило сластолюбивый (сластолюбивый ли?) взгляд Генриха, скользнувший по ее груди, вернее, по майке.

— Did you speak English with your mother, didn't you? [17] Did you speak English with your mother, didn't you? (англ.) — Ты говорила по-английски со своей матерью, не так ли? — Рассудительный Генрих.

— А ты подслушивал, конечно, — укоризненно-покровительственно отмечает панк Алис. — Она мне не мать, она моя сестра, эта блядь.

— А! Сестра! — Уважительный Генрих вежливо удивляется.

— На семнадцать лет старше. Все говорят, что она моя мать, все так думают. Она очень злится, не хочет стареть… Она терпеть меня не может, эта блядь, и стыдится показывать своим друзьям. — Панк Алис замолкает и вертит пустую рюмку меж пальцев. — Ее друзья — ебаные говнюки, а не друзья… Буржуа, вечно сидят в своем ебаном баре на Шамп-Элизэ. «Александр» ты знаешь? Куча кривляк, упакованных в твид… Парижские англичане.

— Я хочу еще виски, — объявляет Генри, — я много пью, мне мало.

— Дай проверю, сколько у меня денег, — виновато пугается дитя. И лезет в свой кошелек…

— Stop it! — останавливает ее взрослый мсье Генри. — У меня есть мани!

— У меня тоже есть мани, — строго замечает дитя, продолжая копаться в кошельке. Результаты исследования, по-видимому, разочаровывают ее, потому что губы дитяти складываются в огорчительную гримаску. — Только пятьдесят франков, — констатирует она. — Еще утром у меня было двести. Я так быстро трачу капусту, — вздыхает она.

— Пустяки. — Добрый Генри машет официанту. — То же самое? — спрашивает он дитя.

— Да, — существо кивает.

— Мсье! Одна водка и двойное виски! — радуясь звуку собственного голоса, декларирует Генри Супермен. Луч солнца прорывается наконец сквозь влажные тучи, и сразу становится веселее.

Некоторое время они молчат. «Я ее выебу, — думает Генри. — Что же еще с ней делать? Выебу, даже если мне придется ее изнасиловать. Выебу, даже если она откажется идти ко мне. Обниму за талию, рука — под ее большой пиджак, дуло пистолета под ребра — и в такси… Не то чтобы мне так уж хотелось ее, она ничем не лучше других, но раз уж все так началось, я хочу посмотреть, как она себя будет вести. Меня интересует ее пизда… Молодая пизда…»

— Ты меня хочешь выебать, да? — спрашивает вдруг панк Алис, поймав его взгляд.

— Hey, kid! — останавливает ее Генри…

— Точно, хочешь, — смеется дитя, — но ты не в моем вкусе. — Она наклоняет голову набок, как бы приглядываясь к Генри. В этот момент официант ставит на стол напитки. Алис с шумом отхлебывает свою водку и продолжает: — Нет, не в моем вкусе. Ты какой-то, — она останавливается, подыскивая слово, — красивенький, благородненький… а я люблю уродов. — Она хохочет…

— You are drank, baby, [18] You are drank, baby (англ.) — Ты пьяна, детка. — смеется Генри.

— Чем ты занимаешься в этой жизни? — спрашивает дитя, продолжая осматривать Генри.