Inkoгnиto - Банк. Том 1

Подойдя к производственной зоне, Николай увидал стоявший стол, за которым сидел охранник и сотрудник фирмы-поставщика. Затем он приметил само устройство, которое, как сказали бы русофобы, «в полном соответствии с русским запойным пьянством», получило в народе прозвище «стакан». С этим столовым прибором механизм роднили полукруглые прозрачные двери, которые в закрытом положении действительно выглядели как торчащая из стены половина поставленного на пол гигантского стеклянного стакана. Конечно, его официально называли и шлюзом и английским словом «mantrap», но даже в официальном устном обращении название «стакан» уверенно лидировало, разве что документы писались по-другому. Посередине от верха до низа «стакана» проходила вертикальная резиновая черта, показывавшая место соприкосновения дверей. Пока Николай издалека рассматривал устройство, один из сотрудников подошел к стакану, приложил к считывателю карту, после загорания зеленой лампочки приложил к сканеру отпечатков указательный палец и двери «стакана» разъехались в разные стороны, открыв проход. Сотрудник зашел в «стакан», двери затворились, и через две-три секунды после этого при открытии противоположной двери стакана женский голос сказал «Доступ разрешен». Николай сообразил, что пауза была вызвана измерением веса входившего. Это, на первый взгляд, было блажью и перестраховкой, но отсутствие посторонних в зоне производства карт диктовалось не только правилами VISA и MasterCard, но и элементарным здравым смыслом. Не говоря уже о том, что проверяющие международных платежных систем любили тестировать на себе работу систем контроля доступа. На прошлом месте работы Николая ловкач из VISA заскочил в «стакан» вслед за вошедшим и благополучно «проник» в зону с ограниченным доступом, что добавило замечание в отчете по безопасности.

Николай было направился к стакану, намереваясь сделать попытку просочиться через него, но заметил приближающегося с другой стороны Ростецкого. Судя по довольному выражению лица, он таки успел провести тесты. Глядя на то, как Ростецкий с заимствованным в США неприличным жестом приложил средний палец руки к считывателю, Николай ухмыльнулся — выбор пальца был точно в стиле проходившего. После того, как Ростецкий зашел в стакан, он вытянулся и размашисто перекрестился с очень непростым выражением лица. Когда двери открылись, он процитировал Николаю «Ивана Васильевича, меняющего профессию»:

— Вот, что крест животворящий делает!

— Алексей, а это обязательно? — засмеялся Старостенко

— А то! Некоторые тоже так делают, и не застревают, даже памятку вон написали.

Ростецкий показал на незамеченный ранее Старостенко висевший неподалеку самодельный мини-плакат, отпечатанный на листе А4:

И, заходя в стакан, осеняй себя крестным знаменем, ибо застрянешь, грешник.

Усмехнувшись еще раз, Николай обратился к представителю фирмы-поставщика, смотревшего на плакат и автора текста явно без признательности

— А без крестного знамени когда работать будет?

— Налаживаем…

— Налаживайте лучше — посоветовал им Ростецкий. Если сейчас зам. начальника службы безопасности банка тут застрянет, он на Вас обидится.

Представитель поставщика невольно вздрогнул. Николай решил не смущать его еще больше и сказал Ростецкому:

— Давай, если застряну, ты меня крестным знаменем осени — авось, да и поможет.

После совета Ростецкого не жать пальцем на считыватель, а то он этого глючит, Николай вполне успешно преодолел стакан, даже не крестясь. Направляясь к старшему смены, Старостенко решил в очередной раз посмотреть на работу эмбоссеера — машины, превращавшей безликие заготовки пластиковых карт в продукт, готовый к передаче клиенту. Как и большинству технарей по образованию, Николаю нравилась наблюдать за работой точной механики и электроники. Встав около большого эмбоссера DataCard 9000, он в очередной раз посмотрел за процессом персонализации карт. Карта подхватывалась с приемного лотка на конвейер и сразу попадала на модуль записи магнитной полосы, где она проезжала взад-вперед по магнитным головкам. Затем, карта оказывалась в захвате механической руки, которая с высочайшей точностью засовывала ее в один из семи «карманов» с контактными площадками, предназначенных для записи данных на вклеенный в карту чип. После этого механическая рука выхватывала карту с уже записанным чипом из другого кармана, отправляла ее дальше и тут же подхватывала с конвейера следующую. При этом «рука» ухитрялась в доли секунды не только поворачивать все поступающие на нее карты «на попа» для записи чипа, но и разворачивать их обратно при выдаче на конвейер. За ловкой механической рукой карты попадали на модуль с трехцветной лентой, на котором на обратную сторону карт наносились фотографии владельцев, что делалось отнюдь не во всех банках, да и не для всех карт в самом Ультриме. Затем карта попадала в секции, где на нее наносились надписи. В зависимости от типа карты работали разные участки эмбоссера, которые или выдавливали на карте выпуклые символы — это на карточном языке называлось «импринт», или наносили невыпуклые знаки, что именовалось «индентом». Сейчас работало колесо импринта. При работе оно вначале очень быстро поворачивалось на нужный угол, затем не менее шустро ударяло по карте, выдавливая нужный символ. Каждый, кому на словах описывали этот механизм, не мог поверить, что эдакая штуковина, которую мысленно и представить-то сложно, может настолько проворно тарахтеть, нанося на карту символы со скоростью нескольких знаков в секунду. А вот услышав характерный частый стрекот, не верившие немедленно понимали, что их совсем не надували и сразу же «проникались». В самом конце выпуклые символы соприкасались с разогретой до высокой температуры лентой, которая окрашивала свеженанесенные выпуклые надписи в серебристый цвет (для карт Gold ставилась лента золотого цвета). И, наконец, готовый продукт выкладывался в приемный лоток, карты в котором прибывали со скоростью нескольких сотен в час. Николай понимал людей, которые засматривались на эмбоссер. Подача, проход через магнитные головки, ловкие движения механической руки, ритмичное тарахтение колеса, быстро колотившего на карте строчку за строчкой… Процесс невольно притягивал и завораживал, создавая эффект наподобие гипноза автострады. Когда несколько лет назад еще на позапрошлом месте работы Николай первый раз засмотрелся на машину, его вывел из ступора только громкий смех и дерганье за рукав. Он было очень сильно смутился, но быстро сориентировался и задал правильный вопрос — а вы-то сами разве никогда не засматривались? Ответный смех был смехом людей над самими собой. По общему признанию, в начале работы засматривались все.