Владимир Топилин - Немтырь

Янис, как побитая собака, вошел в избу, надел бродни, куртку, больше у него ничего не было. Вышел на улицу, сел на чурку, слушая ночь. Вскоре от реки пришел Дмитрий, привел коней. Вместе подошли к его калитке. Он вытащил уздечки, седла. Оседлав, помог сесть Янису, закинул за спину карабин, вскочил сам, тронул уздечку: поехали. Мимо черных, без света, домов. Казалось, что деревня спит, однако Янис понимал, что все смотрят им вслед, перекрещивая путь:

— Спаси Христос! Избавились от человека с ветру!..

Дмитрий правил к дому Яниса напрямую, через низкий перевал, также, как он добирался сюда со сломанной рукой. На рассвете переплыли реку, направились вверх по течению. Всю дорогу Дмитрий молчал, изредка бросая редкие фразы. Перед обедом прибыли к заимке Яниса.

Их встретил Андрей. Все это время он жил здесь, смотрел за хозяйством. В зимовье не заходил, продуктами и инструментом не пользовался. Построил неподалеку от ключика временный, из коры ели, балаган, спал и ел отдельно. Немного удивившись их появлению, радостно улыбнулся. Посмотрел на брата, нахмурился.

После непродолжительного разговора они тут же уехали. Перед тем как тронуть коней, Дмитрий бросил через плечо:

— Встречаться будем как прежде, где лодка. В деревню боле не приходи.

— Спасибо, мужики, за все! И там в деревне передайте мою благодарность! — дрожащим голосом, в знак прощания воскликнул Янис. — Я вашу доброту никогда не забуду!

— Спаси Христос! — отозвались оба через спины и скрылись в пихтаче.

Опять один… Усевшись на чурку, долго смотрел перед собой, уставившись в землю. В голове блуждали удручающие мысли, из глаз катились слезы. Дикая тоска охватила сердце: он опять изгой и сколько таким быть, неизвестно. Вспомнил Катю: договорились встретиться, но получится ли? Ее образ и надежды немного приподняли дух. Лучше жить ожиданиями, чем пребывать в неизвестности.

Встал с чурки, вошел в зимовье. Все на своих местах. Вышел на улицу, прошел в огород. Окученная картошка радовала глаз. На грядах идеальный порядок, Андрей полол их практически ежедневно. Поляна с зерновыми обещала дать хороший урожай, без хлеба не останется. Два улья с пчелками стоят на обычном месте, на пеньках. Полосатые труженицы снуют в летки и обратно, работа кипит. Прошел под кедр, долго сидел, вспоминая и жалея собаку. Если бы не Елка, он был бы мертв. Теперь не будет верной помощницы и друга, никто не заменит ее, даже тот щенок, которого обещали дать будущей весной староверы. Тяжело вздохнул, пошел разводить костер: надо готовить ужин. Нарубил одной рукой щепок, развел огонь, подвесил над ним котелок. Прижимая к себе клубни, почистил картошку, сварил похлебку. Поел, расположился на нарах. Все-таки жить можно, но только не одному. Если бы кто-то был рядом…

Потекли обычные дни. Янис старался загрузить себя работой: полол гряды, возился с пчелами, рыбачил. Резкая перемена обстановки угнетала: вот он был рядом с людьми и опять остался наедине с собой. Вспоминал Катю: скорее бы подошло время встречи.

Через двадцать дней, как наказывал старец Никодим, снял дощечки. Рука срослась, напоминая о медвежьих клыках глубокими шрамами. Постепенно стал помогать ею в мелких делах. Через три дня уже не вспоминал, что надо оберегать. Конечность была так же полна сил, двигалась, как прежде, но мозжила перед непогодой, болела, если долгое время занимался тяжелым физическим трудом. Каждое утро, выходя на улицу, радовался, чувствуя, как по логу тянет первый прохладный туман подступающей осени. Когда увидел, как начинают желтеть листья, понял: пора!

К староверческой деревне подкрался в сумерках. Зашел с огородов Катиной усадьбы, долго ждал. Убедившись в безопасности, повесил в условленном месте красную тряпочку. Вернулся на покосы, ожидая девушку, в стороне устроил временный стан. Костер жег по ночам, чтобы не было видно огня и дыма. С раннего утра до позднего вечера лежал под елью у дороги, ждал, когда появится девушка. За все время по тропе дважды прошли две незнакомые женщины, собирали грибы. Утром второго дня на коне проехал Дмитрий. Проверил сено в стогах, убедился, что все в порядке, вернулся в деревню. На четвертую ночь Янис опять прокрался за усадьбу. Тряпочка висела там же, никем не тронутая. Вернулся назад, ждал еще сутки. Наутро шестого дня понял, что никто не придет. Пора возвращаться, дома оставалось хозяйство без присмотра.

Пришел на зимовье подавленный, угрюмый, полный тоски от растворившихся надежд. Не понимал, почему не состоялось свидание. Теперь был твердо уверен, что Катю больше не увидит никогда.