Владимир Топилин - Немтырь

— Когда принесла? — встрепенулся Янис.

— Давеча, пока ты спал.

— Так я же не видел…

— Оно и понятно. Катя сказала, что у тебя молоко на губах не обсохло, как у теленка, — проговорил Никитка и засмеялся.

— Вот те на… — смутился Янис. — Так выходит, девушка, которая меня поднимала, твоя сестра Катя?

— Да она мне скоро не сестра будет.

— Почему?

— Тятечка сказал, ее замуж отдавать будут, невеста будет.

— Как это, отдавать? У нее жених есть?

— Нет еще, но скоро будет. Тятечка говорил, к листопаду поедет в Озерное к Кужеватовым. Там у них в семье много парней, жениха быстро найдут!

— А что же, у вас в деревне своих не хватает?

— У нас не можно, у нас все родня. Так всегда делают: если нам жениха или невесту надо, мы к Кужеватовым идем, или в Еланское к Столбачевым. Если им надо, они к нам.

— Вон как получается… — задумчиво проговорил Янис. — Выходит, у вас жених невесту до свадьбы не видит?

— А зачем? — по-взрослому, серьезно посмотрев на него, ответил Никитка. — Матушка Федосия говорит: стерпится — слюбится и на всю жизнь приголубится. Все одно жена мужу Богом на всю жизнь дана.

Янису оставалось только удивляться познаниям мальчика, так просто рассуждавшем о брачных отношениях среди старообрядцев, где роднились далеко не по любви. Только спросил:

— А что, когда ты вырастешь, тебе тоже невесту найдут?

— Найдут. Тятечка сказал, мне думать не надо.

На улице послышались негромкие шаги, дверь неслышно отворилась. В избу заглянуло приятное, милое лицо: Катя. Присмотревшись, облегченно вздохнула:

— Вот ты где. Я думала, утек.

— Что я, маленький, не знаю, что мне велено делать? — нахмурил брови Никитка.

— Мы тут с ним беседу ведем, он от меня ни на шаг, — защитил своего помощника Янис. — Он мне хороший друг! — И, приглашая ее к разговору, пригласил внутрь: — А что в пороге-то? Разве так говорят? Входи к нам!

Та смутилась, покраснела, некоторое время колебалась, войти или нет. Потом решилась:

— Разве лишь посуду взять…

Вошла, встала подле. Янис — ни жив ни мертв. Что-то взорвалось внутри, сердце забилось, в голову хлынула кровь. Столько лет не видел девушек… Вдохнул свежесть и аромат скошенных трав, свежего воздуха, парного молока, соцветия луговых цветов, в которых сочетается неповторимый запах молодого, женского тела. Удивился правильным очертаниям лица, заволновался от форм игривого стана.

— Нешто мало кушал? — посмотрев на посуду, спросила она мягким голосом.

— Ел… Больше пока не хочу, — волнуясь, не узнавая своей подрагивающей речи, ответил Янис.

— Оставить или унести, налить свежего?

— Пусть стоит, потом доем.

Он хотел поправить полотенце, она тоже. Их руки случайно соприкоснулись. Его ладонь на мгновение прикрыла ее запястье. Янису было этого достаточно — ощутить мягкость, теплоту и нежность кожи. Катя вздрогнула, отдернула руку, как от горячего пламени, испуганно посмотрела на Яниса голубыми глазами. Думала, что сделал специально. Он замер от неожиданности, задержал взгляд на ее лице, почему-то запомнил подрагивающие, пушистые, будто первые снежинки, реснички.

Катя растерянно отступила назад, посмотрела на Никитку: заметил или нет? Тот, оставаясь сидеть на лавке, смотрел куда-то в угол избы.

— Пойду я, — скоро сказала девушка и бросилась к двери.

— Посиди с нами! — предложил вслед ей Янис, но она уже хлопнула дверью.

— Некогда ей, — ответил за сестру Никитка.

— Почему?

— У нас скоро обедня. И мне тоже надобно итить. Покуда тебе ништо не требуецца? — мальчик направился к двери.

— Нет.

— Тогда я после обедни тебе буду помогать.

— Ладно.

Никитка ушел. Янис, отвалившись на нары, с затаенным дыханием прикрыл глаза. Перед ним — Катя. С голубыми глазами, подрагивающими ресничками. Вспоминает ее каждое движение, жест, слово и не может перебить другими мыслями. «Что это со мной? А как же Инга?» — спросил себя, но не смог дать ответа, застонал зверем.

Вечером приходил старец Никодим, осмотрел раны на руке и ноге, послушал легкие и, не говоря ни слова, молча ушел.

В отличие от Никодима матушка Федосия была более общительной. За день приходила несколько раз, справлялась о здоровье, помогла сделать перевязку, но надолго не задерживалась. Никитка сказал, что ей надо молиться. Мальчик покинул свой пост перед закатом солнца, служить вечерню, и больше не приходил. Когда начало темнеть, на улице послышался шум: староверы вернулись с покоса… Очень скоро все стихло. Люди разошлись по домам на покой, утром рано вставать. Янис ждал Катю, думал, придет за посудой, но девушка не появилась.