Владимир Топилин - Немтырь

Весь улов в торбу не вошел, пришлось идти к зимовью два раза. Когда выпотрошил, уложил и пересолил рыбу, бочка наполнилась почти до отказа. Если вечером попадется столько же, придется вытаскивать из ручья вторую кадку.

Пока возился с рыбой, ненадолго выглянуло солнышко. Осветив землю холодным лучами, скоро спряталось за серые облака. Заметно похолодало, тайга потемнела, насторожилась, как обиженный ребенок. Птицы умолкли в предчувствии непогоды, забились в укрытия. Янис понял, что сегодня пойдет снег.

Предположения подтвердились ближе к обеду, когда принес к зимовью вторую котомку с мясом. Когда подвешивал его в леднике, мир переменился. С неба полетели лохматые, похожие на комки ваты снежинки. Тайга посветлела, нарядилась перелинявшим лебедем. Тяжелый, мокрый снег согнул ветки пихт и елей в поклоне перед наступающей зимой, а гордые кедры, отдавая ей честь, надели папахи из белой овчины.

Янис торопился. Сегодня хотел перетащить всю тушу лося. Не получилось. Вернувшись в очередной раз, понял, что если пойдет за третьей ходкой — стемнеет, не успеет вытряхнуть рыбу.

Между тем погода скуксилась. Мокрый снег с дождем превратил землю в вязкую грязь, налипавшую на бродни. Огромные капли, скопившиеся на кустах и ветках деревьев, от прикосновения падали на одежду. Идти с грузом было тяжело. Мокрый и уставший, Янис едва успел сходить на речку и вернуться, после чего разом стемнело. Обрабатывать улов пришлось при свете керосиновой лампы.

Отец и братья не пришли и этим вечером. Занятый работой, юноша как-то отвлекся от постоянного ожидания. Вспомнил лишь, когда сел за стол с чашкой каши. Внимание привлекла тетрадка на полочке. Сегодня утром забыл в ней сделать запись, не успел. Сейчас писать не стал, незачем. Тешился надеждой, что с каждым днем вероятность прихода родных возрастает.

На следующее утро проснулся позже обычного. После тяжелого трудового дня спал на одном боку всю ночь — так устал. Может, проспал бы дольше, если бы не захотел по нужде.

Погода утихомирилась. Легкий морозец сковал еще теплую землю тонкой корочкой льда. С тяжелых веток вытянулись тонкие сосульки. Шаги охотника-одиночки слышны по тайге далеко, будто по болоту идет сохатый. Где-то кряхтит кедровка. Взбивая упругими крыльями воздух, порхнул рябчик. В распадке зацокала белка. По коре дерева, упираясь хвостом, скачет поползень. Там и тут снуют синички. На рябине, склевывая подмерзшие гроздья, стонут две ронжи. Сегодня будет хороший, хотя и мокрый день.

Из-под ели неторопливо вылезла Елка, приветствуя хозяина, заскулила тонким голосом. Бока заметно опали, вчера он не кормил ее. Сегодня собака может бегать.

Утренний улов меньше, чем вчерашний. Опять попались два тайменя, пять ленков и два десятка хариусов. Рыба уместилась в торбу, ходить на берег два раза не пришлось. Когда посолил, общий объем составил половину второй бочки — приблизительно полтора центнера. Если так пойдет дальше, через несколько дней можно заканчивать рыбалку.

В этот день ходил за мясом два раза, забрал остатки, спустил в ледник. Одна часть работы выполнена на совесть, от добытого сохатого не пропало ни единого кусочка. Теперь осталось забить рыбой бочки и торбу, а потом можно начинать охотиться. Представляя удивленные глаза отца и братьев, Янис улыбался.

— Когда это ты успел все сделать? — спросят они и уважительно оценят его труд. — Наверно, тяжело было одному. Молодец ты у нас!

К вечеру подморозило. Тонкий, недавно народившийся месяц, в окружении ярких звезд на чистом небе вырядился добрым молодцем. На поверхности реки появилась первая шуга. Вытряхивая рыбу из морд, Янис не ставил их на ночь, вытащил на берег тальниковую стену и колья. При такой погоде к утру Безымянку забьет льдом, подпрудит, разломает загородь. Лучше загородить речку потом, в оттепель, чем потерять все за одну ночь.

Рыбы попалось много, подогнало шугой. Ему опять пришлось ходить на берег два раза. Выпотрошив, заполнил под крышку вторую бочку, оставшаяся уместилась в торбе. Теперь ее хватит надолго.

Вечером, после ужина, при свете лампы Янис долго сидел на нарах. Смотрел в окно, думал. Отец и братья задерживались. Это беспокоило с каждым днем все больше. Неизвестность нагнетала страх: что происходит? В чем они виновны? Неужели «там» не могут разобраться, что они простые крестьяне, исправно и в срок выдававшие продовольственный налог? Таких как они — вся улица. Да и в других деревнях крестьян не меньше. Но и там подобная ситуация. Людей забирают бесследно, мало кто возвращается назад. Неужели так везде, по всей волости?