Мигель Делибес - Письма шестидесятилетнего жизнелюбца

Остается выяснить еще кое-что, я говорю о том, чего не видно на снимке, – о спине. Разделена ли твоя спина надвое? Это, дорогая, существеннейший вопрос. Бывают спины плоские, костлявые, асимметричные; другие – с двумя выступающими острыми лопатками, похожими на косящие груди; третьи вообще мясистые, жирные, раскормленные, под которыми и скелета не видно. Все они никуда не годятся. Красивая, идеальная спина – это спина, разделенная надвое глубокой ложбинкой, спина, которая сужается по бокам к пояснице и в то же время слегка прогибается внутрь, дугообразно переходя в выпуклую линию ягодиц. На снимке, к сожалению, ты стоишь вполоборота, что не позволяет разглядеть твою спину, хотя, принимая во внимание все остальное, невозможно допустить, что Господь мог обойти тебя этой последней милостью.

Еще вопрос: кто эти люди рядом с тобой? Внучки твоей там нет. Я вижу мальчика с разноцветным мячиком подле очень юной девушки в цельном купальнике. Может, это твоя дочь? Вижу позади двух человек, зарывшихся в песок и глядящих на тебя, затем юношу на переднем плане (уж не Федерико ли это, наш журналист?) и еще одного или одну, постарше, чей пол невозможно определить из-за твоей тени. Хотелось бы подробней узнать о них. И самый последний вопрос: на каком пляже сделан снимок?

Я так возбужден, что в эту минуту завидую песку, на который ты склонила колени.

Твой пылкий почитатель

Э.С.

Бесценная моя!

Растущая близость наших отношений приводит к тому, что мое уединенное пристанище, по которому я столько вздыхал когда-то, начинает меня тяготить, а порою кажется просто невыносимым. Чем бы я ни занимался, – сидел дома, гулял, отправлялся сыграть в лягушку или партию в шары либо спускался полить огород, – я нигде не нахожу покоя. Одолеваемый этим растущим чувством сиротливости, я ищу спасения у твоей фотографии (последней, конечно) и гляжу на нее с неторопливым наслаждением, отдаваясь этому с удовольствием, какого не находил ни в одном занятии в жизни. Сегодня я долго любовался милыми впадинами твоих подмышек, тщательно выбритых, влажных, затененных, резко контрастирующих с девственной белизной синтетического купальника. Я люблю, когда женщина кокетлива. Кокетство – изначально женское качество, и мне противна появившаяся у молодежи тенденция к универсальной, бесполой моде. Выйти на пляж с невыбритыми подмышками – все равно что ходить с грязными ногтями. Кстати, какого цвета лак, которым ты пользуешься? На фотографиях краски, как правило, обманчивы, и я склонен отнести голубоватый тон твоих ногтей правой руки (на левой видна только ладонь) за счет пленки (синева неба тоже кажется слишком густой, почти цвета индиго) или же низкой температуры воды, откуда ты, очевидно, только что вышла. Не забудь, пожалуйста, уточнить этот момент. Я отдаю предпочтение розовому, телесному тону, а надуманные оттенки навроде синего, на мой взгляд, чересчур причудливы.

В прошлом письме я говорил о твоей коже, о ее удивительной способности усваивать солнечные лучи. По мере того как я присматриваюсь к снимку, это свойство все больше восхищает меня. Твоя кожа светится именно тем самым оттенком червонного золота, который я так люблю. Матовый, отдающий в желтизну, негроидный загар – удел пляжных обывателей, каких не счесть. Но именно тот мягкий, легкий бронзовый оттенок, что я наблюдаю у тебя, придает изысканность обнаженному телу. Но и это еще не все. Ты никогда не замечала, как подчеркивает женскую грацию золотистый загар на теле? Есть мужчины, которым по нраву молочно-белые, не тронутые солнцем тела. Я не из их числа. Окрашивая тело оттенками различной густоты, солнце выделяет округлости, вытачивает и облагораживает их. Обрати внимание на свою грудь на снимке. Тенистая ложбинка, разделяющая обе груди, освещается постепенно, меняя оттенок пигментации, пока не достигает максимальной яркости, после чего уже снова ниспадает, понемногу погружаясь в тень. Если тело женщины выпукло, очень рельефно, солнце только подчеркивает его; оно – лучший союзник женских чар, доводящий их до совершенства.

Однако, должен сказать, Росио, что, утешаясь твоим изображением, я испытываю огорчение по другому поводу. Вчера телевидение сообщило о сорока градусах в Севилье, о том, какое щедрое и жаркое выдалось у вас лето. И я, услышав об этом, приревновал тебя к солнцу, безжалостному светилу, что ежедневно ласкает и золотит твою кожу. За что ему такая привилегия? Ему, а не мне?