Лола Елистратова - Бог ищет тебя

Ах!

И еще раз. И – раз-два-три-о!

Посмотри на его лицо, Лиза. Что с ним? На него словно плеснули красной краской. Его желание направлено на тебя, его желание омывает тебя пенной волной, словно струя шампанского.

И еще его глаза – как ты была права, темная королева! В мире нет ничего прекраснее, чем его глаза. Зрачки, закатывающиеся под веки перед последней судорогой.

В пять часов утра Андрей сказал:

– Ладно, мне надо ехать в аэропорт. У меня рейс в семь тридцать.

– Какой-то ты странный взял билет, – заметила Лиза.

– Ля надеялся, что все именно так и кончится, – ответил он и засмеялся.

– Ты нахал, – спокойно сказала она.

Он вернулся от двери, обнял ее и заглянул в лицо:

– Возвращайся домой, Лизонька. Пожалуйста.

Но она опять промолчала, и он ушел.

А через несколько минут – легкий свист снизу, камешек, царапнувший по стеклу.

Открыть окошко, свеситься вниз со второго этажа:

– Ну что тебе?

– Дай мне ручку, Мелизанда. Только твою маленькую ручку.

С вышины собора смотрят, шепчутся темные ангелы.

– Только твою маленькую ручку к моим губам…

Однажды в жизни наступает такой момент, когда перестаешь понимать, чего хочешь. Не понимаешь, куда идешь и зачем. Законы логики больше не действуют; создается томительная атмосфера, непрерывная приглушенность, парящая над всем происходящим.

Лиза медленно закрыла окно.

Обернулась.

Вчерашняя гостья сидела в кресле, но ее красочное оперение было сложено. Блестящие синие глаза, сверкавшие с перьев накануне, прикрыты тяжелым страусиным пухом, остановлены в неживом оцепенении. В полутьме белело только женское лицо: бриллианты в ушах и накрашенный рот.

– Ну что, моя маленькая Мелизанда, – сказала она тихо, – вот ты и танцуешь.

Лиза улыбнулась.

– Ты быстро делаешь успехи. Ты уже поняла, как становятся шпионками. А ведь совсем недавно тебе казалось, что это не имеет к тебе ни малейшего отношения.

– Но… я… с какой стати? – попыталась защититься младшая. – Почему вдруг я шпионка?

– Обманываешь меня, себя обманываешь, – старшая говорила ровным, монотонным голосом. Драматизм напряженности достигался без подчеркнутого нагнетания эмоций, оставаясь в рамках медлительного, ничем не нарушаемого движения. – Разве не об этом ты подумала час назад?

– О чем – об этом?

– О том, как станцуешь новый танец. Как ты получишь нужные документы: выпросишь, выкрадешь, раздобудешь. Разве не так?

– Да бог с тобой, – отмахнулась Лиза. – Это же причинит огромный вред Диме.

– А нам наплевать на Диму.

– Ты думаешь, я должна помочь Андрею? Но он меня об этом вовсе не просил. Хуже того, он просто взбесится, если я принесу ему эти документы. Ты видела, какой он ревнивый? Да он с ума сойдет…

– А нам и на него наплевать.

– Так зачем же тогда?

– А попробовать коготки, – ответила Мата, и в сложенном павлиньем хвосте на секунду вспыхнуло что-то алое. – Ты же хочешь, я знаю, что ты хочешь. Я же говорила, что после танца ты попросишь голову Иоанна Крестителя на серебряном блюде.

– Ты думаешь? – нерешительно спросила Лиза.

– Я уверена в этом, Саломея.

– Ну, может быть… Заодно и денежные проблемы уладятся, и потом, хотя бы раз я почувствую свою нужность, полезность. Я сыграю важную роль в развитии дела моего мужа. Это, конечно, было бы приятно…

– Нет, все не то, – возразила старшая, по-прежнему не повышая голоса: только оттенки звучания в пределах узкого диапазона сдержанной динамики. – Обманываешь меня, себя обманываешь.

– Что же тогда?

А вот что: «Шахерезада». Могучий царь Шахрияр уезжает на охоту. Он нежно прощается с любимой женой Зобеидой: она лежит на подушках, томная, темная, блестки, газ и шальвары, она машет царю рукой, утирает слезы платком. Царь уезжает – и резной, ковровый, золоченый гарем в скорби.

Звук охотничьего рога.

Уехал, уехал!

Скорее: открыть запретную дверь, выпустить пылкого черного раба в жемчужном нагруднике. Танцевать с ним посреди сцены, и на возвышении, и под балдахином. Порхать, есть сласти, пить вино: разве одинокий кубок в тиши гарема, среди наскучивших подруг был бы так сладок?

И пусть внезапно вернувшийся царь пронзит молодого раба кинжалом! Даже если самой придется умереть, – ты открыла запретную дверь, Зобеида.

Ты играла.

– Так что, просто ради удовольствия обмануть всех вокруг?