Эбрахим Голестан - В баре аэропорта

Мужчина наблюдал, как люди спускаются вниз по лестнице и исчезают из виду.

– А что потом делал? – произнес он.

– Что, простите? – переспросил его посетитель, томившийся в ожидании свиной отбивной.

– Что после войны? – пробормотал мужчина, не обращая на него внимания.

– Что, простите? – отозвался другой посетитель, заказавший яичницу с беконом.

Мужчина поднял на него глаза. Бармен, ставивший в это время яичницу с беконом перед посетителем, встретился взглядом с мужчиной.

– Что? – встрепенулся мужчина.

– А потом болтался в Австралии, Бирме, пока снова не вернулся.

– Так где же я тебя видел? – спросил мужчина.

– Может статься, здесь прямо? – предположил бармен.

– После войны?

– После войны… или позже.

– Да нет, после войны я в тех краях остался. Втемяшилось мне в башку там остаться. Мне климат жаркий подходил. Да и жизнь была дешевой. Бабки приличные зашибал. Удивительно все же… Чего только в жизни не бывает!

Он снова погрузился в свои мысли.

Бармен был поглощен делом, и лишь посетитель, сидевший рядом с мужчиной, услышал бормотание, слабый отзвук напряженной умственной работы своего соседа, уже полупьяного и порядком осоловевшего. Но, услышав, не обратил внимания.

– Чего только в жизни не бывает, – снова заговорил мужчина. – За моим домом был пустырь, так вот по вечерам круглый год один мужик, чистый псих – у него еще была коллекция трубок 60 сортов, – так вот каждый божий день по вечерам он запускал самолетик. Самолетик не больше коробки ботиночной, а ведь летал как настоящий. И крылья у него были, и пропеллер, и мотор, а сам – с ботиночную коробку. Он, значит, на корд его привязывал – боялся, что улетит, свалится где-нибудь и разобьется. Он, как корд зачалит на костыле посреди пустыря, закрепит, тут, значит, пропеллер рукой запускает. Стало быть, запускает. И бьет, бьет, пока моторчик не заведется как следует. Потом, как мотор возьмется, он самолет давай вокруг себя гонять, а сам держит веревку крепко… крепко… раскрутит получше – и отпускает, чтоб, значит, еще быстрее было, а самолет набирает высоту и летит. Кругом. По кругу летит. По окружности. Он всю дорогу по кругу летит, потому что корд-то у него в руке. Или на костыль зачален. Кругом летает. Пока бензин не кончится. Или хозяину не надоест. А то слышит по тарахтенью, что с мотором что-то неладно… Или бензин у него кончился… У него как бензин кончится, так он перестает стрекотать. Тогда тот мужик – дерг за корд, чтобы, значит, подтянуть к себе самолет. Или бензин кончится, или сам надумает приземлить его, он всякий раз, значит, корд укорачивает, чтобы самолет подтянуть поближе и посадить. Круг, значит, уменьшается, и самолет все ниже, ниже и – к нему. А потом, стало быть, он самолетик-то хвать! Потому что, когда он летит, тот мужик веревку то дернет, то потянет, то на себя возьмет, то отпустит тросик, то ослабит, то натянет – вот и играет самолетом. И пока бензин не кончится или самому не надоест. Тут он этот самолетик – раз! И словил.

Произнеся все это, мужчина умолк. Притомился.

Тем временем одни посетители уходили, другие приходили, громкоговоритель снова объяснял уже другим пассажирам, отправлявшимся в другие места, к какому выходу им надлежит проследовать. Внезапно в слитном гуле, наполнявшем зал, вылился гомон детских голосов: в сопровождении трех монахинь появилась стайка девчушек десяти-двенадцати лет в платьях одинакового фасона. Мужчина хотел повернуть голову в их сторону, чтобы получше рассмотреть, однако не справился с этой сложной задачей. Тогда он стал рассматривать их в зеркале, висевшем напротив, хотя видно было плохо: зеркало загромождала нацеленная на посетителей батарея бутылок с войлоком пыли на горлышках.

– Чего еще подать? – спросил бармен.

– А после началась неразбериха, – сказал мужчина. – Мы оттуда ушли. Больше я его не видел. Затеяли там неразбериху. Прибыла новая бригада, говорят, все должно быть на европейский лад. Европейский! Мы и ушли, бригада за бригадой.

– Слушаю, господин, – сказал бармен вновь подошедшему клиенту.

Новый клиент, усевшийся рядом с мужчиной, заказал:

– Пива, пожалуйста.

Мужчина посмотрел на него, а затем уперся взглядом в его щеку. Клиент, почувствовав это, повернулся к нему. Мужчина заулыбался. Клиент отвернулся и устремил взгляд на зеркало, пытаясь поймать свое отражение среди бутылок. Снова из-под потолка раздался голос диктора: следующий рейс, место назначения такое-то, выход такой-то… как вдруг гомон стайки девчонок перекрыл конец объявления по радио.