Любовь Каверина - Он строит, она строит, я строю

— А если гости придут, куда ее девать?

— Какие гости! Кто до нашего Марса доберется?

— Не скажи: к тебе ходит молодой человек.

Это Николай-то молодой человек? Да он давно понял, что из меня жена никудышная и побежал в Пушкин на танцы искать себе новую невесту.

— Мам, без телевизора бабушка не сможет, а в этом скворечнике его некуда поставить.

— Не спорь, она согласилась отдать свою жилплощадь только при условии, что ей будет предоставлена отдельная комната.

— Но у нас вся квартира отдельная. Куда ж еще отдельнее?

— Проходную она за комнату не считает, говорит, что это коридор перед кухней и больше ничего.

— Откуда она знает про «коридор»?

— В плане посмотрела. Ты же знаешь, ни одно дело не обходится без того чтобы она не сунула туда свой нос.

— Ладно, еще не известно, дадут ли нам квартиру. Что делить шкуру неубитого медведя?

— Ну, до чего же у тебя, мартышка, мягкий уступчивый характер.

— Не в комнате счастье. А в плите без Ксении, в ванной без Елены Яковлевны, туалете без Ленки и раковине без деревенских мужей.

— Ну, чо, насмотрелись? Закрываться, чтой ли, пора? Тёмно уже на дворе.

— Уходим, уходим, спасибо большое, что открыли.

— Что ж не открыть-то? Людям, можа, жить тут придется, так как же без посмотренья?

«Можа», придется, а «можа» и нет, очень уж все в нашей жизни неопределенно. Идешь по ней, как по новостроечной улице, балансируешь по дощечкам: «можа», свалишься в грязь, а «можа» и нет.

— «Идее-ет бычок качается, вздыха-ает на ходу: ой, доска конча-ается, сейчас я упаду-у!»

— Вот что значит молодость: все ей нипочем.

«И все— е ей нипоче-ем!» Шмяк в болотную жижу! Туфлю засало, и я, как крестьянская дочь, прихожу во дворец не обутая, не разутая, не одетая, не раздетая: «здравствуйте, я пришла поступать на филфак». «Ка-ак же, давно о вас наслышаны. Вы тот самый драматург, чья пьеса идет во всех театрах. Очень приятно. Ректор постановил принять вас без экзаменов.»

— Ура-а!!!

— Что ты орешь?

— Автобус пустой!

— Конечно пустой. Конец рабочего дня — все едут сюда, а мы обратно.

Всем туда, а нам обратно…Похоже на загадочную строчку Твардовского: «Пушки к бою едут задом». Что он хотел этим сказать? Что перед наступлением всегда отступают?

Да— а, тяжелый у меня будет год! Две обоймы экзаменов! Как я отстреляюсь?

— Мам, принюхайся, чувствуешь, соседями пахнет? Неужели мы этот запах с Лесного сюда перевезли?

— Не выдумывай, это у дворничихи никак не могут новоселье допраздновать, и к нам через пол тянет. Не отвлекайся, а то опять придется полночи сидеть.

— Я работаю. Вот фотографий только три, на четвертый экземпляр нечего клеить.

— Выпиши на листок страницу и номер миограммы, может, в других конвертах найдется. И клей, пожалуйста, аккуратнее, чтоб не пришлось переделывать.

«Аккуратнее», а если этот чертов клей из-под кромки лезет? И уже нет сил разметку для каждой фотографии делать, глаза слипаются.

— Мам, может, пока исправлять только в первом и втором экземпляре, а в остальные вносить поправки позже, на свободном ударе?

— Двойная работа. Делать надо сразу, чтоб потом больше не возвращаться.

«Двойная работа!» — это когда буквы в глазах двоятся. Хорошо еще, что спешка с диссертацией пришлась не на время моих экзаменов. А то бы совсем завал.

— Мам, а вдруг он передумает?

— Кто, ректор?

— Угу. Тогда на новоселье он выпил, благодушествовал, ну, и спросил из вежливости, что мол, ты не защищаешься?

— Из вежливости не из вежливости, а слово, данное при всех, обратного хода не имеет. Уже запланировано обсуждение на ученом совете.

— А шеф?

— Что шеф? Это благороднейший человек. Мы должны ему ноги мыть и воду пить.

Бр— р, грязную воду после ног пить! Какое тошнотворное выражение. Нет, я не согласна. Даже тогда, когда от заведующего кафедрой зависит жизнь.

— Ты же говорила, что он пять лет твою диссертацию под сукном держал.

— И правильно делал. Что ж мне было, после защиты ехать на периферию?

— А теперь точно место на кафедре будет?

— Ректор обещал выбить ставку в Москве. Не отвлекайся, сверяй номера миограмм.

Мистика: пять лет ничего не происходило. И вдруг после новоселья все закрутилось. Неужели ректор никогда не видел новостроечных квартир? Или наших «декальтесов»?

— А мы еще сомневались: приглашать кафедру и ректора на новоселье или нет?

— Смешно он ходил по комнатам и всплескивал руками: «я тут как слон в посудной лавке»!