Николай Романов - Байкеры

Он смотрел на девушку, вспоминал дочь и понимал, что из этой образцовая домохозяйка не получится, хоть пристрели.

— Что тебе от меня надо? Приковаться наручниками — дурацкая идея.

Ее волновало другое:

— Можно, я буду у тебя жить?

В горле снова запершило, и поэтому Кей не торопился с ответом. Девушка истолковала молчание по-своему.

— Ты давно нормальную еду ел? Я тебе готовить буду. Я умею.

Кей поднял голову, словно вспоминая. А ведь действительно! Она права. Чипсы, пиво и гамбургеры — это даже не еда, а, как выразился бы Барон, «обман фантазии».

Оставалось одно препятствие. Кей опустил глаза и с сомнением посмотрел в глаза девушке. Он-то не против…

— Надо спросить Урала.

— Это еще кто? — девица недоумевающе уставилась на Кея.

— Друг. Я думал, у меня их много, но остался один.

— У тебя еще один человек в доме?!

— Больше, чем человек. Собака. Напрягшаяся было девица с облегчением вздохнула.

— Тогда договоримся.

— Интересно знать как? Если даже я…

— Я буду с ним гулять каждый день.

Удар ниже пояса. Она договорится с Уралом. Так, наверное, даже к лучшему. А выкинуть ее за дверь он сможет без труда в любой момент.

В отношении девицы Кей явно переоценивал свои возможности.

— Ты испортила мне вечер.

— Ну, не совсем. Тебе что, не понравилось?

Она умудрилась кокетливо пошевелить бедрами, даже сидя на земле.

Черт, она еще и заигрывает! Кей мысленно вернулся на полчаса назад и что-то похожее на смущение промелькнуло на его лице. Сказать про девицу «бесстыжая», значит, выдать ей большой комплимент.

А ей все до лампочки! Она встала и стряхивала с себя налипшие на джинсы травинки.

— Мы можем пойти в клуб. Здесь недалеко. Вечер в честь Дня Первого Вознесения Всемогущего Тимоти Лири. Попрыгаем — и к тебе! С родителями — о'кей. Я на все лето укатила к подружке. Куда, к какой — не их дело. Да им все равно.

— Между прочим. У тебя есть справка о прививке от бешенства? — поинтересовался опытный в таких делах Кей, садясь на ХаДэ и продемонстрировав глубокий укус. — Мне не в кайф таскаться на уколы.

— Достану, — пообещала девица, устраиваясь поудобнее за спиной Кея. — Завтра сбегаю к ветеринару. Человеческие доктора почему-то отказываются со мной говорить.

— Справку я повешу в коридоре.

Кей подумал, что набирается целая галерея справок. Правда, остается надеяться, что девица не будет трогать соседей. Если, конечно, те не подадут повода.

— Блох у меня нет, — деловито сообщила девица. — И чумкой я не болела. Вылизываю себя каждый божий день. В этом деле мне равных нет. Самая чистая бойцовая сука в Городе.

— Тогда тебе нужно дать кличку.

— Зови меня Кока-Лола.

— Читаешь мои мысли? Ты — девушка опасной породы.

— Я хочу, чтобы ты обо мне помнил каждый день.

— Да уж… — произнес Кей, осторожно дуя на укус: может, прижечь?

Девица беспокойно возилась за спиной.

— Эй, ты что там делаешь?

— А вот что!

Держа руками рога байка, Кей заглянул себе под руку и увидел, что одна из полосок лапши, свисающей с рукава, завязана узелком.

— Каждый раз, берясь за руль, будешь думать обо мне.

Кей покосился на весело покачивающийся узелок и ничего не сказал. Только прикусил губу. В путь, Кока-Лола! Даже если этот путь короткий, как жизнь.

Ночной клуб «Лошадь Спешит Домой» встретил Кея и Кока-Лолу оглушающим грохотом из всех углов огромного зала, болезненно-вежливым отношением охранников, настороженно покосившихся на кожаные доспехи Кея, и полным отсутствием мест, где можно «спокойно посидеть». Избегавшему шумных ребячьих посиделок, Кею представилась возможность убедиться, что культурная жизнь Города бурлит в самом прямом понимании этого слова.

Новая знакомая чувствовала себя своей в обстановке, промышленным шумом напомнившей завод по переработке старых автомобильных кузовов. Она немедленно согнала полусонного подростка с крохотной приступочки в дальнем углу зала, усадила Кея и отправилась «искать знакомых». Кею не нравилось торчать косматым темным динозавром среди ярко наряженных юношей и девушек. Но он в который раз за день промолчал.

Кока-Лола растворилась в море разноцветных тряпочек, порхающих по всей территории клуба, знакомящихся, целующихся, ссорящихся, пьющих, спящих, танцующих, болтающих, смеющихся, толкающихся, грустящих или, как Кей, молча разглядывающих собрание людей, объединенных одной целью — на один вечер забыть о существовании человечества и то, что они сами однажды родились.