Борис Черных - Есаулов сад

АЛЕКСЕЙ. Не гони их. Они сами поймут, что мы не нуждаемся…

ПИВАКОВА. Леша!…

ВАСИЛИЙ. Вы были храбрыми и открытыми, пока не грянул гром. Этак, ребята, не гоже.

АЛЕКСЕЙ. Кто вы?

ПИВАКОВА. Он ваш друг. Василий Васильевич из госкомитета по радиовещанию. Я позвонила ему, он прилетел.

ВАСИЛИЙ. Я разыскал Иннокентия, он подойдет, мы посоветуемся. Надо держаться вместе.

АЛЕКСЕЙ. Вместе с вами?!

ПИВАКОВА. Леша!…

ВАСИЛИЙ. Последние известия неутешительны – в стране идут аресты. Берут самых бескомпромиссных…

НАСТЯ. Но зачем?

ВАСИЛИЙ. Андропов пытается создать чрезвычайную обстановку, чтобы страх подвигнул людей к абсолютному повиновению. Метод испытанный. Но теперь это трагический фарс.

Скрип двери. Входит Ирина.

НАСТЯ. Ах, милая Ира!…

Алексей, Настя и Ирина обмениваются ритуальными приветствиями.

ИРИНА (Пиваковой и Василию). Здравствуйте. Кеша будет с минуты на минуту.

ВАСИЛИЙ. Ира, ваш друг чуть не прогнал нас под осенний дождичек. А осень в вашем городе промозглая.

ИРИНА. В России осень промозглая. И, говорят, в Польше тоже. Странная солидарность.

ПИВАКОВА. Вы полячка Ирина Витковская? Ваш папа начальник крупного треста?

ИРИНА. Бывший начальник. Он вывел трест в рентабельные, получил республиканское знамя, но отстранен от должности за любовь к Шопену.

Василий с интересом смотрит на Ирину. Скрип двери. Это Иннокентий.

Иннокентий обменивается с Алексеем и Настей приветствием.

Иннокентий вглядывается в Алексея и слегка потрясает его.

ВАСИЛИЙ. Кеша, я прочитал трактат «Урийская дидактика» (Алексею и Насте). С позволения вашего друга! Двое суток не выходил из гостиничного номера. Я воодушевлен…

НАСТЯ. Для этого вы прилетели из Москвы?

ВАСИЛИЙ. Если честно, я прилетел, чтобы вдохнуть глоток кислорода. Чтобы убедиться, что вы есть. В Москве – болото.

АЛЕКСЕЙ. Мы есть. А вы?

Василий сурово молчит.

ИННОКЕНТИЙ. Быка за рога. Хочу поставить два практических вопроса. Способны ли мы помочь Федору Ивановичу. И что мы должны предпринять в условиях режима, чтобы помочь Отечеству.

ВАСИЛИЙ. А ты сам отвечаешь на эти вопросы?

Иннокентий смотрит на Ирину и Настю. Они поднимаются, надевают плащи, прощаются. Алексей выходит проводить девушек.

ИННОКЕНТИ (посмотрев на Ольгу Пивакову). Сейчас Алексей вернется, я отвечу. Но вам придется ответить тоже.

ВАСИЛИЙ (глянув на Пивакову). Отвечу.

ПИВАКОВА. Эх, мужики.

Она встает, одевается, попрощавшись уходит тоже. Возвращается Алексей, прислоняется к теплой печи, он в плену тяжелых раздумий.

ИННОКЕНТИЙ. Необходимо придать широкой гласности произошедшее. Я написал подробное сообщение, вы отвезете его в московские газеты. Далее информация уйдет без вашего ведома, далее забота не ваша.

ВАСИЛИЙ. А почему не обратиться к лауреату? И к писателям Москвы.

ИННОКЕНТИЙ. Лауреат занят только собой, к писателям Москвы обратились, они протестуют… Но второе. Из двадцати человек нас осталось семеро…

ВАСИЛИЙ. Великолепная семерка.

ИННОКЕНТИЙ. Но сестры милосердия не в счет. Строго говоря, нас четверо. Мы пойдем в школы и в течение нескольких лет подготовим юношей. Теоретически мы вооружены.

ВАСИЛИЙ. Плеханов?

ИННОКЕНТИЙ. Нет. Это вчерашний день. Мы живем в другой стране. Иные проблемы и иные задачи. Мы должны готовить юношество к Поражению.

ВАСИЛИЙ. Постулат «Урийской дидактики». А дальше?

ИННОКЕНТИЙ. Через пять лет нас будет тридцать или сорок человек. Наши ученики пойдут в Университеты и быстро вернутся в сельские школы…

ВАСИЛИЙ. В сельские?

ИННОКЕНТИЙ. А вы считаете, что в городе есть школы и есть неразвращенные родители?

ВАСИЛИЙ. Согласен. Дальше?

ИННОКЕНТИЙ. Через десять лет нас будет сто человек. Через двадцать тысяча. И тогда…

ВАСИЛИЙ. Партия?

ИННОКЕНТИЙ. Нет. Общенациональное движение ненасильственных действий. Русское, славянское движение.

ВАСИЛИЙ. Принципы Посконина?

ИННОКЕНТИЙ. Нравственное иночество во имя благоденствия Отечества. Признание социализма одной из правд. Но повторю – одной из правд. Обращение к физическому труду. Отказ от идеологии. Возвращение к Богу и к народным обычаям, любовь к ближнему и к земле.

ВАСИЛИЙ. А классическое наследие? Отношение к культуре?

Василий посмотрел на портреты Корчака и Садовника и посмотрел в глаза Алексею. Иннокентий тоже посмотрел Алексею в глаза.

АЛЕКСЕЙ. Мы соборно канонизируем нравственный облик Монарха. Его народолюбие, его жертвенность, его враждебное отношение к бюрократии. Честность и неподкупность. Элитарную культуру мы оставим гуманитарной элите.